Soulmates Never Die - страница 49

— Ты всё время витаешь в облаках, — насмешливо тянет, сжимая руки немножечко крепче, чтобы не спугнуть малышку, а лишь привести в чувство. Донхи шипит рассерженной кошкой, и Синди сбоку торопливо мурлыкает, призывая хозяйку успокоиться — чудная такая. — Серьезно, малышечка, что случилось?

— Совершенно абсолютно ничего, — выдыхает комбинезончик, выскальзывая юрким ужом (вертлявой гадюкой скорее, если учитывать её характер, но Намджун обожает даже те мгновения, когда она плюется ядом) из крепкой хватки и торопливо подхватывает котенка на руки. — Я просто… устала. Да, устала.

Она понимает, что сказала это зря, когда в дом Намджуна час спустя вваливается Тэхён, виснущий на Сокджине и с удовольсвтием трещащий о чем-то интересном новому любимому хёну, а сзади вяло шаркает ботинками по дорожке Юнги. Видок у него такой, будто его силой притащили.

— Что, — и вдруг расплывается в ухмылке, — ты тоже имела глупость сказать, что устала?

Донхи всей своей сущностью предчувствует какой-то трындец.

— Не бойся, — шеф ерошит ей волосы, а после выкапывает в кармане пуховика резинку для волос и невозмутимо стягивает на голове Донхи подобие хвостика. — Они просто будут нас кормить и рассказывать, что мы плохо о себе заботимся, — однако когда они слышат бодрый гогот Тэхёна с гостиной, то оба задумчиво косят взглядами на вешалку. Юнги огорченно выдыхает и принимается разуваться. — Они же расстроятся, если мы уйдем, — ворчит, но Донхи успевает заметить блеклый румянец на острых скулах.

***

Утром Донхи просыпается между Намджуном и Тэхёном на диване, и первый так ласково обнимает её, шепчет что-то успокаивающее, стоит только завозиться в попытке выскользнуть, а после и просто так легко, будто девушка ничего не весит вообще, затягивает на себя сверху и ловит в цепкий капкан объятий.

— Поспи еще немного, моя хорошая, — просит хриплым ото сна голосом, — тебе сегодня на вечернюю смену. Можешь еще отдохнуть, ты ведь заслужила это.

Донхи радуется тому, что её лицо сейчас спрятано на его груди (оказывается, твердой и широкой), потому что так Тэхёну не увидеть её заалевшие скулы и нервно пульсирующую вену на виске.

***

— Сокджин-хён такой классный, — почти что влюбленно выдает Тэхён, стоит им выйти из дома около полудня — потому что они всегда вместе гуляют по первым вторникам месяца, Донхи специально для этого освобождает этот день. Однако от одного упоминания гиперзаботливого старшего девушка содрогается, но, хвала небесам, её любимый мальчишка быстро перескакивает на другого человека. — А Юнги-хён вообще офигезный! Он такой крутой, скажи? В двадцать восемь у него полностью свой клуб, тусовка музыкантов и, нуна, ты знала, что он сам пишет музыку?

— Знала, — с улыбкой отвечает Донхи, искренне веселясь с такого энтузиазма слабого к искусству младшего. — Он иногда выступает в клубе, это реально зрелище интересное.

Тэхён радостно кивает, и они останавливаются рядом с небольшой уличной кофейней, чтобы взять с собой какао, и после сворачивают в парк. Донхи выглядит одновременно и смущенной чем-то, и расслабленной, поэтому Тэхён мудро решает не заострять на этом внимания, вместо продолжая нахваливать её шефа.

— Юнги-хён мне сказал, что в эту субботу будут выступать и он, и Намджун-хён, — делится с широкой улыбкой, — и я обязательно приду. Типа мы вчера вроде и некоторые записи выступлений посмотрели, но мне не терпится это вживую увидеть.

— Ничего в этом особенного нет, — Донхи надменно фыркает, на что Тэхёну приходится прятать улыбку — такая реакция значит, что нуна на самом деле восхищается парнями. Она ведь тоже бессильна перед искусством, пусть даже и в столь непривычной для нее форме. Обученная классике, изящно играющая на фортепиано сонаты Бетховена и этюды Шопена, ей с вероятностью в сто процентов было неловко и, наверное, даже ужасно в первые недели работать в клубе под выступы андерграудных реперов и малоизвестных рок-групп. Однако подруга продолжает, и Тэхён решает оставить выяснение этого вопроса на потом. — Сначала будет злобный мелкий гоблин скакать по сцене и матом рассказывать, как мы все прогнили и изжили себя, потом большой неуклюжий орк взберется на сцену, свернет микрофонную стойку и синтезатор, а после зачитает что-то в духе «эта жизнь не рождалась сукой, она выросла ею под хохот умирающих сердец».