Совершенный вид - страница 5

– Да брось. Если им и вправду зачем-то понадобились люди, то они еще дадут о себе знать. Вот только я совсем не уверен в их добрых намерениях.

– Как я не уверена в злых.

– Ну, как бы то ни было, Приграничье больше нельзя считать безопасным местом, свободным от дейнаров – и мы должны как можно скорее сообщить о случившемся руководству.

– Надеешься, что они запретят полеты в Лес? – понимающе усмехнулась Дафна.

– Ди, подумай о людях, которые прилетают сюда на экскурсии. Они ведь могут подвергаться большой опасности…

– Мы же с тобой целы и невредимы. Повторюсь – если бы тот дейнар действительно хотел нас прикончить, то уже давно и без особого труда бы это сделал.

– Да кто знает, что творится в голове у этих животных?

– Полагаю, то же самое они думают о нас, – холодно отрезала она и отвернулась к окну, давая понять, что не желает продолжать разговор.

«Животные». Слышали бы его полукровки… Впрочем, внешностью те куда больше походили на людей, отличаясь от них лишь внушительным ростом и медовым цветом по-кошачьи раскосых глаз. Их лица и тела также покрывала золотистая шерсть, но настолько короткая, что практически не бросалась в глаза. И все же Тим был отчасти прав: даже от полукровок явственно исходила какая-то неукротимая звериная мощь, особая жизненная сила, одновременно притягивающая и пугающая – чего уж говорить о дейнарах.

И, тем не менее, дейнары были гуманоидами – причем разумными гуманоидами – чье внешнее и биологическое сходство с «хомо сапиенс» до сих пор ставило в тупик ученых Антроповилля. Само существование далеко за пределами Солнечной системы планеты, являющейся улучшенной копией Земли, как и то, что людям удалось ее обнаружить и достичь, уже было невероятно – а обитание на ней разумной формы жизни, столь близкой к человеческой, и вовсе казалось чудом.

«Тут поневоле поверишь в Бога», – бывало, с усмешкой говорил Адриан.

Существовал ли на самом деле Бог или нет, но мысль о некоем едином Создателе не раз приходила Дафне в голову.

Она проводила взглядом последние островки дикой природы, сменившиеся широкой живописной равниной, которая простиралась до самого моря. Отсюда уже был виден Антроповилль – массивное скопище домов и сооружений из светлого камня, стекла и металла, окрашенных лучами заката в оранжево-багровые тона. Город был обнесен высокой мощной стеной и имел форму подковы, своими концами обращенной к морскому побережью, где образовалось небольшое курортное местечко под названием «Парадиз». С высоты своего полета Дафна могла видеть сияющую морскую гладь, слившуюся с охваченным пламенем небом в одно бескрайнее целое – зрелище, от пронзительной красоты которого замирало сердце.

Флаер, достигший конечного пункта своего назначения, принялся плавно снижаться, и девушка со вздохом откинулась на спинку сиденья, готовясь окунуться в шум и суету Антроповилля с его назойливо сверкающими витринами и вывесками, огромными голографическими экранами, обрушивающими на прохожих нескончаемый поток музыки и света, снующими туда-сюда автомобилями и проносящимися над улицами поездами наземного метро – город людей, так разительно отличающийся от буйствующего за его стенами дикого мира. Всего за три сотни лет Антроповилль разросся на десятки километров вокруг лежащего в его центре Ковчега, гигантского космического корабля, доставившего на Неолу около миллиона последних землян. Всем, что сейчас имели новоиспеченные неольцы, они были обязаны Ковчегу, недра которого хранили важнейшие достижения человечества – от научно-технических до культурных. Именно он позволил людям в довольно короткие сроки воссоздать на новой планете островок былой цивилизации – комфортный, технологически развитый и стремительно растущий.

Снизившись на достаточную высоту, флаер принялся осторожно лавировать между устремленными ввысь небоскребами, напоминая большого серебристого жука. Вскоре впереди показалось двенадцатиэтажное здание Объединенного научно-исследовательского центра, имеющее форму изящного вытянутого цилиндра с мозаичной поверхностью из зеркальных шестигранников, в каждом из которых догорало пойманное закатное солнце. Этакие сияющие пчелиные соты, изображение которых повторялось и в логотипе Центра, символизируя трудолюбие и сплоченность всех его сотрудников, работающих на благо общества. И, действительно, внутри он больше всего походил на огромный, слаженно функционирующий улей, в бесчисленных стеклянных ячейках которого деловито копошились «пчелы» – ученые Антроповилля всех мастей. Дафне нравилось бывать здесь в вечерние часы, возвращаясь из долгих экспедиций: кипучая деятельность в стенах Центра стихала, и полуосвещенные лабиринты кабинетов и лабораторий, наполненные слегка жутковатым безмолвием, принадлежали лишь ей – как и тем немногим, которым, по всей видимости, тоже было некуда спешить.