Советская фантастика 80-х годов. Книга 2 - страница 9

Но Вилферс, если и был удивлен таким поворотом событий, ничем больше себя не выдал. Его широкоскулое лицо как будто окаменело.

– Ничего, сир. Все будет выполнено, ваше величество.

– Вот и славно, – Ксеон растянул губы в улыбке и поднялся, – а теперь я желаю осмотреть тюрьму инквизиции.

Брови Вилферса снова чуть заметно дрогнули, но он ничего не сказал, лишь глубоко поклонился.

Им не нужно было идти далеко. Тюрьма располагалась здесь же, глубоко под фундаментом здания, по соседству с допросными и пыточными. Ксеон невольно усмехнулся: вот так, все под рукой, очень удобно.

Здесь, в подземелье, было сумрачно и прохладно, и как будто сам воздух пропитался магией контроля: кожу неприятно покалывало. А если бы не артефакты, которые он носил, не снимая, под одеждой?

Словно угадав его ощущения, Вилферс подал голос:

– Уже недалеко, ваше величество. По большому счету, тюрьма пустует, занято лишь несколько камер.

– И кто там?

– Три менталиста, сир. Отловили недавно. И еще одна девица из благородных.

– Хорошо, идем смотреть, – Ксеон мимоходом провел пальцами по шершавой, пронизанной магией стене. Рука моментально задеревенела, пришлось пару раз встряхнуть кистью, чтобы сбросить чужеродную магию. – А что за девица-то?

Вилферс помолчал. Затем ответил неохотно:

– Мастер Нирс приказал ее посадить в подземелье за то, что она натравила своего карманного механоида на его жену.

Ксеон хмыкнул.

Оказывается, слухи о женитьбе верховного инквизитора оказалась правдой.

А если Аламар упек в подземелье деваху, покусившуюся на его супругу, значит… было в ней что-то, в этой неведомой жене инквизитора? Нечто такое, чем проникся совершенно сбрендивший инквизитор?

В душе медленно поднимало голову любопытство, болезненное, нездоровое.

Чем еще можно унизить поверженного врага? Только присвоить то, что было ему дорого.

– Скажи, Вилферс, а ты видел ее? Ну, жену мастера Нирса? – осторожно поинтересовался Ксеон.

– Нет, ваше величество. Он ее никому из нас не показывал. Однако, ее видели с ним во дворце. Говорят, молоденькая и хорошенькая, но совершенно безродная. Говорят, мастер Нирс свою кровь с грязью смешал.

– Ну, раз смешал, значит было ради чего, – хмыкнул Ксеон и замолчал.

А про себя отметил, что надо бы повелеть вдовушке явиться ко двору и посмотреть на нее более внимательно. Льер это, конечно, вряд ли понравится, ну да наплевать. Льер – корону, а ему, Ксеону, фаворитку в постель, чтобы грела по ночам. Ну а то, что это жена Аламара, будет подогревать еще больше.

Они добрались до длинного коридора, тонущего в вязком жирном мраке. Вилферс взял с полки лампу с магкристаллом внутри и пояснил:

– Менталисты по правую руку, сир. А девка по левую.

– К темнейшему менталистов, – буркнул Ксеон, – я уже объяснил, что с ними нужно сделать. Показывай девку. Кто она вообще?

– Эверси, Бьянка Эверси.

– Это же древнейшая семья, разве нет?

– Да, весьма, – согласился Вилферс бесцветно.

– И, тем не менее, Аламар посмел засадить ее сюда… Любопытно, любопытно…

А мысли вновь вернулись к жене инквизитора. Неужто настолько оказалась хороша, что Аламар из-за нее так обошелся с высокородной девицей?

Наверное, и правда хороша, но он все это выяснит чуть позднее.

А сейчас…

Вилферс остановился у широкой железной двери, тронутой ржавчиной, и зазвенел ключами, отстегивая их от пояса. Ксеон прислушался. Из-за двери не доносилось ни звука, и закралось сомнение – может, померла деваха, не выдержав пребывания в холодном подземелье?

Потом раздался скрип плохо смазанных петель, свет магкристалла выхватил широкий треугольник из густого мрака камеры. В этом серебристом, так похожем на лунный, свете мелькнуло бледное пятно, как будто платье.

– Госпожа Эверси, – позвал Вилферс, – извольте преклонить колена перед королем.

Тишина.

А потом совершенно беспомощный, детский всхлип.

– Перед королем? – тонкий голосок дрожал, – сам король пришел вызволить меня отсюда?

– Успокойтесь, дитя мое, – сказал Ксеон, – я действительно всем сердцем желаю вызволить вас. Подойдите ближе.

Снова тишина, мрачная, гнетущая. Ксеон передернулся: ему вдруг пришла в голову мысль о том, что это и не Бьянка Эверси с ним говорит, а ее бестелесный призрак, в то время как косточки самой Бьянки уже обгладывают крысы.