Советские ученые. Очерки и воспоминания - страница 51

…Совещание пора было открывать, но не было Курчатова и Векслера. Алиханов предложил начинать:

— Ну Векслер обычно опаздывает, а почему Курчатова нет, совершенно непонятно. Его точность в поговорку вошла, по приходу Курчатова можно часы выверять. Что с ним случилось?

Телефонный звонок разъяснил все. Курчатов говорил из Кремля.

— Срочно вызвали, и поэтому на совещании быть у вас не могу. Действуйте без меня. Прошу обязательно подготовить объяснительную записку и проект решения о строительстве циклотрона, определив все его основные параметры.

Все это Алиханов передавал собравшимся, держа телефонную трубку в руке. Кладя трубку, он предложил вначале прочитать сообщение о параметрах строящегося в США циклотрона.

— Все размеры в дюймах, а температура в градусах по Фаренгейту. Надо пересчитывать! — сказал он.

— Ну это не трудно, — произнес кто–то.

— Тебе, может быть, и не трудно, а я уже и не помню, как с Фаренгейта пересчитывать на Цельсия, — признался Алиханов. — Ну–ка, грамотей, садись вот здесь и начинай переводить с Фаренгейта на Цельсия.

— Надо достать справочник.

— Ты же сказал, что это нетрудно.

— Я знаю, что надо вычесть, по–моему, 32, остаток умножить на четыре или пять, а потом, потом разделить, кажется, на девять. Я никогда не засорял своей головы запоминанием того, что можно посмотреть в справочнике. Емкость серого вещества мозга надо использовать для хранения более важных сведений.

— Ну кто же помнит, как это переводится? — спросил Алиханов.

Знающих не нашлось. Я тоже не помнил и позвонил в техническое управление Комитета стандартов и там получил исчерпывающие сведения.

Размерную часть из дюймов пересчитали на сантиметры быстро. Арцимович сказал:

— Если нам начинать строить новый циклотрон, то значительно мощнее американского. Пока мы строим — они проведут наиболее важные эксперименты, и мы нового ничего не добавим, если у нас будет циклотрон такой мощности, как у них. В лучшем случае кое–что уточним. А не хватит ли нам уточнений?

Вошел Владимир Иосифович Векслер. Арцимович, увидев его, снова взорвался:

— Вот он предложил совершенно новый принцип ускорения ядерных частиц, а кто ускорители будет строить на основе этого принципа? Мы или лоуренсы? Я предлагаю строить машину на самые высокие параметры, которые мы сможем практически осуществить. Вот пусть он и определит их. Он и физик, и инженер. Ему легче это сделать, чем нам.

— Необходимо к этим расчетам обязательно привлечь Александра Львовича Минца, без его участия трудно будет решить некоторые основные узлы сооружения, — сказал Векслер.

— Я предлагаю сегодня договориться о том, что циклотрон должен сооружаться на энергию частиц по крайней мере вдвое больше той, что намереваются достигнуть в США. Тогда мы скажем новое слово в ядерной физике. А параметры машины пусть определят Векслер вместе с Минцем. Завтра на совете будет Курчатов, там мы обо всем и договоримся, — заявил Алиханов.

На этом совещание закончилось.

… Я уходил с этого первого совещания с физиками в состоянии сильного возбуждения. Ставятся необычайной трудности задачи. Они решаются, возможно, только в двух точках на планете — в США и у нас.

Жаль, что не удалось встретиться с Курчатовым.

… На следующий день, в ту же осень 1945 года, состоялось заседание Научно–технического совета при Совете Народных Комиссаров, созданного в связи с работами по атомной проблеме. На этом заседании обсуждался вопрос о разделении изотопов урана. В то время я имел очень смутное представление об изотопах, потому что, когда мы изучали курс физики в двадцатых годах, в учебниках об изотопах не было сказано ни одного слова, а позже мне, металлургу, сталкиваться с ними не приходилось… Докладывал академик И. К. Кикоин.

На заседании я сидел рядом с В. А. Малышевым, заместителем Председателя Совнаркома.

Он наклонился ко мне и спросил:

— Ты что–нибудь понял?

Я ответил шепотом:

— Немного.

Малышев вздохнул и сказал:

— Хорошо, что хоть немного, я совсем ничего не понял.

Слова Малышева меня обрадовали, потому что я ему сказал неправду: я тоже ничего не понял из того, что говорил Кикоин. Это была совершенно новая тогда для нас область науки. И Малышев и я были инженерами. Он механиком, я металлургом. Области наук, связанные с тем или иным производством, нам были близки. Но здесь шла речь о совершенно новом, неведомом нам — об изотопах. Во всем мире в начале сороковых годов было всего одно промышленное производство этого рода: в Норвегии действовал небольшой завод по производству тяжелой воды. Все остальные работы по изотопам ограничивались чисто научными исследованиями в нескольких лабораториях. Только очень узкий круг ученых, занимавшихся в то время атомным ядром, интересовался изотопами.