Современная африканская новелла - страница 10
«Мулатов?!»
«Мулатов. А у них нет ни рода ни племени. Вот спроси своего господина Гоми, пусть скажет, что про это написано в книгах? Да! Нет у мулата ни рода ни племени».
Не так это… Доминга знает. У ее детей все есть: и род и племя. Ведь это ее дети. Они там, на пароходе. Едут в Путо. И больше не вернутся…
Доминга помнит, как говорила старикам:
«Это вы бессовестные, а не я! Да, вы…»
Но все же страшно было Доминге, боялась, что сглазят негры… Не раз ходила она к колдуну…
Доминга жила с белым. Жила в доме господина Гоми. Там и дети появились, там и стареть стала. Теперь она совсем старая. Вот господин Гоми и велел ей спать на циновке. А он… Он всегда делает что хочет. Кто-кто, а Доминга это знает. Но ей не обидно… У нее есть дети, ее дети…
И все же не с кем-нибудь — с белым жила Доминга, с господином Гоми. И была не то, что другие. Сама в лавке хозяйничала и детей растила… Других негров видала, лишь когда в лавку приходили за мукой там или еще за чем-нибудь. Да и зачем они ей? У нее дети есть — хорошие дети. Она о них заботится, а ругать не ругает…
Потом господин Гоми продал лавку… Стал плантатором. Купил землю у ее родни и у других… Сказал, что лучше отдать деньги ему, а то у них все запущено, да и вообще они могут потерять права на землю, а у него деньги… Господин Гоми богатый… И если ему понравилась чужая земля, так он уж ее купит. Негры говорили, что их идол Гананзамби его накажет… Доминге все равно. У нее есть платок, самый красивый… И браслет… И бусы стеклянные…
Второй раз Доминга назвала его Зекой, когда умер мальчонка… Избил ее тогда господин Гоми!..
«Подлая тварь, почему к колдуну отнесла мальчика, ведь я доктора велел позвать?!»
А Доминга не понимала. И все плакала, плакала…
«Зека, умер мальчонка!..» — сказала она, второй раз называя его по имени.
Господин Гоми тоже заплакал. И больше не бил мальчонкину маму… Эх, умер мальчонка!..
В третий раз она назвала его Зекой вот теперь и сказала:
«Зека, скажите детишкам, пусть маме пишут…»
Уезжают дети…
Господин Гоми хороший. Очень хороший. Хотел ей в городе дом подарить… новый дом, большой… И деньги в банке хотел ей оставить. Отказалась Доминга… Куда уж ей… Одно слово — негритянка! Вот домик деревянный в Байрру Перариу да лавчонка собственная — это другое дело… Большего Доминге не надо. И так проживет… Зачем ей дом в большом городе и деньги в банке? Она ведь тоже… черномазая.
«Зека, скажите детишкам, пусть маме пишут…»
Доминга знает, что не вернутся больше ее дети. И маме писать не будут. Дети уедут и не вернутся. Они в школе для белых будут учиться и уж шалопаями-то не станут.
Другие дети будут спрашивать их:
«Кто у вас мама?»
«Мама?.. — ответят они. — Читали про королеву-рабыню, которая еще потом сказала: „Больше не буду носить цепей?“ Это наша бабушка, а мама…»
Детям всегда хочется, чтобы их мама важная была, детям хочется гордиться мамой, да… Доминга все понимает… но дети уедут и больше не вернутся. А если и вернутся, все равно станут богатыми, важными… Господин Гоми отдаст им плантацию. Знает Доминга, не нужна будет детям черная мама с ее лавкой в рабочем квартале. Не захотят дети вернуться к своей маме… Не вернутся… И писать маме не будут. Может, сначала пришлют фотографию, а потом… Доминга знает: не вернутся… А она их отпускает… Это не Доминга — глаза ее плакать хотят. Дети уже там, на пароходе… Если заплачет, не увидит больше этот пароход.
Нет, Доминга их видит, своих детей! Кругом сутолока… Мелькают перед глазами негры с узлами, чемоданами… Да еще этот проклятый белый со своим пароходом. Тоже… прогонять ее вздумал… Сейчас отправит пароход и детишек увезет.
Доминга их видит… Антоника… Красивая какая… А с этим красным бантом так совсем красавица… А вон Бастиан… Зачем он так близко подходит к борту, еще брючки замочит… Ох, нет с ним мамы рядом, некому сказать… А Зекита… совсем большой стал!.. Зекита тоже уезжает… А как поет ее Тоника?! Как она поет!.. Непременно по радио петь будет… По радио все услышат ее песни… и особенно под которые танцевать хорошо… И скажут, это Тоника поет, Тоника, дочь Доминги!