Современная испанская новелла - страница 6
Даже короткое знакомство с новеллистами сегодняшней Испании позволяет нам лучше узнать ее народ, мысли и чувства рядового испанца, его радости и невзгоды, проблемы, которые еще предстоит ему решить в ходе все более успешной борьбы с диктаторским режимом, продолжающейся не одно десятилетие.
Привлекает нас в этих новеллах глубокое проникновение в сущность явлений испанской действительности, гуманизм авторов. Знакомясь с ними, мы вновь убеждаемся, что испанское литературное мастерство не умерло, не порвало связей с народными истоками. Поэтбму хочется верить, сборник не оставит равнодушным советского читателя.
В. Ясный
Альдекоа, Хосе Игнасио
ЛОШАДЬ ПИКАДОРА (Перевод с испанского А. Старосина)
Небо, взрезанное лезвиями стрех, истекало звездами. Тишину нарушали песни пирующих и стук палок ночных сторожей, которые спешили открыть дверь дома, услышав, как хлопает в ладоши кто‑нибудь из жильцов. Худенький мужчина с гитарой в футляре под мышкой охранял веселье молодых сеньорито. В темноте какая‑то женщина спорила со своим поклонником, спор иногда переходил в приглушенную брань, порой нецензурную. Свет из таверны в местном стиле едва просачивался на улицу.
Хуан Родриго — чванливый, как парикмахер, и обычно едва цедящий слова, выстукивал на столе своей аристократической рукой какую‑то андалузскую мелодию и пил вино, строго выполняя классический ритуал. Превыше бога и богородицы хорошее андалузское вино. Он сидел, широко расставив ноги, и шар его живота словно парил в воздухе. Его прямо подбритые бакенбарды доходили до мочек ушей. С видом мудреца Хуан Родриго изрекал афоризмы, давал лаконичные советы, и все это на андалузском наречии. Сейчас он что‑то неторопливо разъяснял маленькому человечку за прилавком, который двигался проворно, как мышь, и певучим голоском благодарил клиентов за чаевые, рассеянно и в то же время почтительно.
— Ты, Манолийо[4], говори все, что тебе угодно, но меня не собьешь с толку. Тот, кто пошел в монахи из поваров, в стряпне разбирается.
— Знаю, Родриго, знаю. — Человечек изображал самую любезную улыбку, выдвигая ящик, чтобы положить туда деньги. — Большое спасибо, сеньор… Да, Родриго, и все же этот вопрос весьма запутанный.
— Что ты знаешь об этом и о том, как ты появился на свет, бестолочь! Ты слушай, а дела будут идти своим ходом.
Величественный бездельник вещал с ученым видом, торжественно поводя сигарой, обрезанной золотыми ножничками.
— Что ты мне можешь сказать? Разве я когда‑нибудь грузил уголь? Или милостыню просил? Конечно, я не инженер, но по положению не ниже инженера. Я это дело знаю, потому что обязан знать.
Отрываясь от беседы с Хуаном Родриго, человечек за прилавком срывал злость на своих официантах.
— Вы плохо обслуживаете, Луна, а если клиент поднимет скандал? Кто нам платит, по — вашему? Ведь вам сколько ни говори…
В таверну вошел посетитель, слегка навеселе. Хуан Родриго поздоровался с ним легким движением головы. Это был бандерильеро, из тех, которые выступают в деревенских корридах, белый от солнца, извести и морозов, высохший, словно скелет, брошенный в пустыне.
— Привет, Родриго! И ты еще разговариваешь с этим лихоимцем? После двенадцати ночи он продает вино по две песеты без закуски. Но бог с ним. Куда мы идем?
Не дожидаясь ответа, он повернулся в другую сторону.
— Ты был на сегодняшней корриде? Смотреть не на что! Зрелище для туристов! Любительский спектакль! Нашли себе манекен. Сопляк! Ему таблицу умножения учить, а он на первом месте в афише. Невежество умопомрачительное! Иначе чем все это объяснить? Чтобы выступать в Мадриде, нужно приобрести опыт, завоевать репутацию. Посмотрели бы вы в мое время… Вот это были быки! Какие уши, какие морды! Богородица пресвятая, если бы они вышли на арену сейчас!.. А в газетах завтра напишут, что это было восьмое чудо света. Просто смешно, Родриго, просто смешно!.. Вы разрешите мне рюмочку? Как‑то раз я выступал дублером, правда, в Сан — Фелисес… Всем ребятам в куадрилье было по двадцать лет. У всех борода и усы, треуголки. Настоящие боевые слоны.
Родриго прервал его речь, выплюнув окурок сигары: