Современная космология: философские горизонты - страница 3

Нет ни одного серьезного космолога, который не обсуждал бы проблему отношения научного знания к миру. Мы находим в философских интерпретациях космологии платонистские, кантианские, позитивистские, реалистские, материалистические подходы. Я присоединяюсь к тем, кто рассматривает познание в науках о природе (включая космологию) как диалог исследователя, наблюдателя (члена научного сообщества) с физическим миром, в ходе которого последнее слово остается за миром. Достаточно веским (хотя и не для всех убедительным) доказательством считаю настойчивое «навязывание» нам природой в ходе этого диалога концептуальных образов реальности, которые свою определенность получают в научных теориях. Конечно, это — относительно истинные знания не об объективной реальности «самой по себе», а о ее аспектах, вовлеченных в сферу познавательной деятельности.

Большое внимание проблеме взаимосвязи теории и реальности в космологии уделял A.A. Фридман. Он не сомневался в том, что существует объективный физический мир, который «состоит из материи, толкуя слово это в самом широком смысле, к материи принадлежат тяготеющие массы и электромагнитные процессы»[1]. Особую роль в познании мира играет математика. «Мы уславливаемся об особой интерпретации геометрического мира (пространство четырех измерений) при помощи мира физического. Каждой вещи геометрического мира сопоставляется интерпретирующий ее объект (материальный) мира физического. Интерпретация эта совершенно условна и зависит от нашего произвола. В физическом мире мы выделяем группу свойств, которые называем «физическими законам и»; эти законы подчиняются принципу инвариантности и «отвечают, следовательно, собственным свойствам мира геометрического»[2]. Тем самым, в философских размышлениях A.A. Фридмана выделяются два мира: физический и геометрический (математический), причем первый является лишь интерпретацией второго. Когда установлена «условная интерпретация геометрического мира при помощи мира физического, является возможность путем экспериментального изучения физического мира определить геометрию мира геометрического»[3]. В цитируемых словам можно увидеть влияние философии Платона. Но в текстах A.A. Фридмана мы находим и вполне материалистические по своему смыслу высказывания. Так, теоретическое знание в космологии A.A. Фридман рассматривал как попытку описания свойств реального («настоящего») мира, т. е. «нашей (само собою разумеется, материальной) Вселенной»[4]. Космолог стремится создать «общую картину мира, правда, мира чрезвычайно схематизированного и упрощенного, напоминающего реальный мир лишь постольку, поскольку тусклое отражение в зеркале схематического рисунка Кельнского собора может напомнить нам сам собор»[5]. Эти слова A.A. Фридмана содержат в образной форме мысль о том, что наше знание о Вселенной — приближенное отражение физической реальности. Нельзя не отметить, конечно, что речь идет об отражении в зеркале не самого собора (т. е. не о зеркальном отражении реальности в духе эпистемологии классической физики), а его «схематического рисунка» — некоторой ментальной модели. Толковать слова A.A. Фридмана можно по-разному. Наиболее естественным выглядит их понимание в контексте эпистемологии неклассической науки. Реальность рассматривается сквозь призму теории. Тем самым, задолго до современных дискуссий на тему: «отражение или конструирование реальности?» A.A. Фридман еще в 1923 году тонко учел оба аспекта этой эпистемологической проблемы. Он говорил, по сути, об отношении к физической реальности образа, который в современной философии науки называют «теоретизированным миром».

Совершенно иной была эпистемологическая позиция А. Эддингтона, который часто ссылался на философию И. Канта, говоря, что подлинная наука начинается тогда, когда разум предписывает законы природе, а не заимствует их у нее[6]. Эддингтон разработал философскую концепцию «селективного субъективизма», проводящую принципиальные разграничения «внешней природы» и физической реальности.