Союз креста и меча - страница 10
Неотъемлемый спутник эксплуататорского общества — войны. Господствующие классы, а к ним в России относилось и духовенство, как сословие, социальная группа, ведут войны с угнетенными массами за незыблемость эксплуататорских порядков, воюют с другими государствами во имя захвата чужих земель и ограбления других народов. В войне правящие классы продолжают свою политику средствами насилия, вооруженной борьбой. Но они никогда открыто не говорят о своих захватнических целях, скрывают правду о причинах войн. Наиболее удобная форма маскировки захватнических целей — религиозная идеология.
Отстаивая интересы угнетателей, религия утверждает, что войны неизбежны, что они всегда были и будут, поскольку являются результатом божественного промысла. Причины войн на небе, говорят богословы. А если это так, то какой смысл искать правого и виноватого, надо браться за оружие и воевать.
В царской армии, где основная масса солдат была неграмотной и религиозной, подобным объяснениям происхождения войн верили и покорно переносили испытания и страдания, вызванные захватническими устремлениями правящих классов. Ссылками на библию оправдывали войну и мир, убийство и милосердие.
Когда же на борьбу против поработителей поднимались народные массы, служители культа находили в «священном писании» достаточно «свидетельств», чтобы осудить богом проклятые бунты, грозили небесными карами, проповедовали покорность и терпение.
Поддерживая военную политику правительств угнетателей, священнослужители разжигали религиозный фанатизм, проповедовали веронетерпимость, говорили о неправильном поклонении богу. Активно воздействуя на религиозные чувства, господствующие круги создавали необходимые настроения, готовили страну к войне.
Религия помогала угнетателям держать в повиновении армию, идеологически оправдывала войны, используя религиозные чувства, посылала рабочих и крестьян воевать за чуждые им интересы. В этом суть. И она не зависит от правовых взаимоотношений церкви и правительства. Цели у них одни, иные только средства осуществления. Это особенно хорошо видно на примере поведения церквей в годы войны.
В 1904 г. русское самодержавие увязло в войне на Дальнем Востоке, где столкнулись интересы японского и российского империализма. Правящие классы Японии уже давно грабили Китай, зарились на Маньчжурию и Корею. Здесь же искала новые рынки русская буржуазия. Подталкиваемая американскими и английскими империалистами, Япония вероломно нападает на Россию. Царизм принимает вызов. Он надеется приобрести новые рынки, а главное — победоносной войной задушить революцию.
Православное духовенство восторженно встретило начало войны. 28 января Синод предписал 50-тысячной армии духовных пастырей: срочно огласить во всех церквах царский манифест об объявлении войны Японии и тщательно разъяснить его. К распоряжению Синода прилагалась специальная молитва о даровании победы российскому воинству.
По всей стране церковники спешили выразить царскому правительству верноподданнические чувства. Петербургский митрополит Антоний, ежедневный доход которого составлял 710 рублей, обратился к царю с письмом, в котором писал: «Располагай нами и имуществом нашим. Нужно будет — церкви и монастыри вынесут драгоценные украшения святынь своих на алтарь Отечества!»
Святая церковь, умиленно разглагольствуя о любви и братстве, поспешила благословить царя на успех в войне. Тон религиозной шумихи вокруг войны задало петербургское духовенство, с помпой проводившее в далекий путь генерал-адъютанта Куропаткина, только что назначенного главнокомандующим Маньчжурской армией.
Новоиспеченный главнокомандующий не мог сразу из Петербурга отправиться в далекую Маньчжурию, где уже полыхала война. Прежде всего Куропаткин решил запастись духовным «оружием», за которым он прибыл в Троице-Сергиевскую обитель. 29 февраля архимандрит Никон передал главнокомандующему два складня. Один — маленький, серебряный, другой — большой, написанный на «гробовой доске преподобного Сергия». По утверждению церковников, этот складень принимал когда-то участие во многих походах, начиная со времен царя Алексея Михайловича.