Союз стихий - страница 12

В подземелье было темно хоть глаз выколи. Где-то вдалеке коридора мерцал слабый огонек свечи. Из камеры его свет напоминал свет далекой звезды. Джеймс прищурился, привыкая к темноте. В наследство от отца-насильника ему досталось умение ориентироваться в темноте. Говорят, снежные живут в пещерах, вырытых в толще снега и льда, без единого огонька. Ему было далеко до них, но кое-что он разглядел.

Камера была квадратной. Шагов двадцать по диагонали. Три кирпичные стены и одна решетка. Окон нет. В углу стог сена вместо постели. В другом — дыра в полу. Из нее невыносимо воняло мочой.

Тело ломило от побоев. Лечь бы и забыться. Сон — единственное доступное здесь развлечение. Он приблизился к стогу, но тот зашевелился. Джеймс инстинктивно отскочил.

— Кыш! — прошипел он, думая, что в сене копошатся крысы.

— Сам кыш, — ответил стог хриплым баритоном.

Наполовину закопанный в сено, как в одеяло, в стогу лежал мужчина. Зрением полукровки Джеймс разглядел длинный прямой нос, нитевидные губы, ярко выраженные носогубные складки и выдающийся вперед подбородок — мелочи, придающие лицу хищное выражение. Черные волосы до плеч, слегка вьющиеся или просто давно нечесаные. Шрам на правой щеке — белая полоса тянулась от внешнего края глаза по скуле и отчетливо выделялась на фоне щетины. Вид у мужчины был неопрятный: замусоленная одежда, руки в копоти. Но и место не располагало к чистоте.

Джеймс попятился. Уж лучше компания крыс, чем этого человека, в котором он опознал преступника. На прошлой неделе в деревне судачили о поимке разбойника, разыскиваемого в столице за нападение и убийство.

— В чем дело, златовласка? — усмехнулся мужчина. — Ты меня испугался?

Джеймс тряхнул головой. Он привык, что цвет его волос рождает в людях ненависть, но насмехались над ним впервые.

— Мои волосы белого цвета, а не золотого, — проворчал он.

— О, прощу простить за ошибку. В темноте сразу и не разберешь, — мужчина явно издевался. — Тогда я, пожалуй, буду звать тебя белокурым, раз уж ты будто девица зациклен на цвете своих волос.

— Зови, как хочешь, — Джеймс махнул рукой. — Мы долго не протянем, а пару дней я потерплю.

— Лично я не намерен умирать, — ответил мужчина. — У меня куча планов. Кто их выполнит, если меня лишат головы?

— Лишат головы? Не много ли чести? Скорее уж повесят или четвертуют зевакам на забаву.

— Говори за себя. Меня в этой убогой деревеньке не тронут. Нет полномочий, — мужчина сел, стряхнув с одежды сено. — Меня отправят в столицу для суда. Не сомневайся, я туда не доеду.

— Куда ты денешься?

— Сбегу, — сказал он спокойно, словно проделывал это не раз. — В дороге масса шансов для побега. Не то, что в этом клоповнике.

Мужчина с досадой пнул ближайшую стену, как будто она виновна в его несчастьях.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Джеймс.

— За что сцапали?

— Подозревают в сговоре со снежными.

— Серьезное обвинение, — кивнул мужчина и представился: — Элай. Я здесь по обвинению в нападении на экипаж купца.

— Ты его совершил? — поинтересовался Джеймс.

— Как и множество других, — ответил Элай. — Я из тех, кто добывает пропитание собственным трудом.

— Ты называешь грабеж трудом?

— Каждый зарабатывает, как может, — пожал плечами Элай.

Джеймс не нашелся, что ответить. Он всегда выступал за честную жизнь и куда это его привело? Односельчанам нет дела: виноват он или нет. Они жаждут мести, а он под руку подвернулся.

Элай откинулся на спину, вытянул ноги и скрестил руки на груди. Он точно лежал не в стогу отсыревшего сена, а на шелковых простынях. Джеймс в отличие от него не мог расслабиться. Он размышлял над тем, какой приговор его ждет. Будет ли суд? Выступит ли кто-нибудь в его защиту?

Хорошо, мама не дожила до этого дня. Не увидит его мучений. При воспоминании о матери сдавило сердце. Некому зажечь погребальный костер в ее честь, чтобы он освятил ей путь в мрачный шатер Вела — бога мертвых — на вечный пир. Эта мысль терзала душу Джеймса сильнее, чем страх за свою жизнь.

В то время, пока Джеймс и его сокамерник томились в темнице, а Аурика Прекрасная готовилась к отъезду, в зале тринадцати в главном дворце столицы Эльфантины заседал совет двуполярного мира. Тринадцать магистров тринадцати городов собрались за столом в форме прямоугольного треугольника. Пятеро из них сидели по правому катету: угрюмые, темноволосые мужчины в кафтанах отороченных мехом — магистры северных городов Норта, Бриса, Канты, Ирда и Ганты. Четверо сидели по левому катету: светловолосые, бронзовокожие мужчины в шелковых одеждах — магистры южных городов Калидума, Апритиса, Луксорума и Леатарума. Еще трое расположились по гипотенузе треугольника: они были одеты в богатые парчовые кафтаны — магистры городов близ столицы: Проксима, Биатуса и Надерния. За спиной каждого из магистров стоял его личный советник. Место во главе стола в верхнем углу треугольника пустовало. Оно принадлежало первому магистру — правителю славной столицы.