Создание Представителя для Планеты Восемь - страница 26

— Нет, — произнес он наконец.

— Что тогда? Что с Роандой? Вы запланировали, что наслаждаться Роандой должен будет другой вид, другое ваше генетическое творение?

— Канопус держит свое слово, — ответил Джохор, и голос его прозвучал довольно странно.

— Когда может? — уточнил я.

— Когда может.

— Что же тогда?

— Роанду… постигла та же участь, что и Планету Восемь, хотя и не так ужасающе и внезапно.

— Роанда больше не прекрасна и плодоносна?

— Роанда… теперь стала Шикастой, разбитой и пораженной болезнью.

И вот теперь до меня стало доходить, что Джохор говорил; вся моя сущность впитывала это, и я усмирял свое возмущение, свое исступленное неприятие того, что он мне говорил. Я сидел там в своей груде шкур и слушал свой собственный поминальный плач — тот же самый, каким исходили люди, когда мы стояли вокруг озера, нашего священного места, зная, что нам предстоит его уничтожить.

Я не мог успокоить этот плач, никак не мог, как бы этого ни хотел, ибо я думал о тысячах приземистых и темных жилищ по всему нашему маленькому миру, в которых наши люди жались, подобно животным, мечтая о солнечных деньках и теплых ветрах — мечтая о Роанде и своем обновлении.

Джохор не отодвинулся, не пожалел ни меня, ни себя. Он продолжал сидеть, совсем близко, не пряча своего лица от моего взгляда.

Когда же я наконец успокоился, он сказал:

— И Канопус все-таки держит свое слово.

— Ты же сам признал — когда может.

— Если не можем так, то делаем по-другому.

Я очень хорошо понимал, что последствия этого слишком сложны для меня, чтобы разобраться в них сразу. В словах Джохора звучали те нотки, что обычно звучат, когда вам в первый раз преподносятся истины, с которыми вам придется свыкнуться, — хотите вы этого или нет! О да, я слушал о каких-то предлагаемых мне новых возможностях развития. К которым мне придется устремиться… Дорасти до них… В которые мне придется поверить.

Но горестное возмущение все еще бурлило во мне и не отпускало меня, и я сказал канопианцу:

— На другой стороне нашей планеты, в Манделе, в большом городе, где мы могли бы оказаться, если бы прорыли отсюда туннель через центр шара, идет гражданская война. Люди убивают друг друга. По всему городу лежат целые горы мертвецов, потому что их невозможно похоронить в промерзшей земле, и мы не можем сжечь их, потому что нет топлива. Живые — если их можно назвать живыми — занимаются тем, что должны делать, окруженные грудами мертвецов. И это люди, у которых до недавнего времени не было даже слова для обозначения убийства. Или войны.

Канопианец вздохнул — он мучился. Но он не отвернул лица.

— Как ты собираешься сказать им это, Джохор?

Он ничего не ответил.

— Ты собираешься сказать им — ты, от имени Канопуса?.. Нет, это не ваш метод. Ты немного пробудешь с нами, и вскоре мы, Представители, поймем, что каждый уже знает об этом, но мы не будем знать, как это произошло.

И теперь уже я молчал долгое время, ибо мой разум, казалось, хотел чему-то открыться — я ощущал воздействие некоей истины, пробивавшейся из его глубин.

— Джохор, что я должен понять?

— Ты когда-нибудь задумывался, что означает быть Представителем?

— Ты воображаешь, что я не проводил ночей без сна, обдумывая это, размышляя над этим?! Конечно же, задумывался. Всю свою жизнь! Поступаю ли я так, как должен поступать, чтобы добиться лучшего, принимаю ли я достойные и правильные решения, работаю ли верно и справедливо с другими Представителями, выражаю ли я их, как они…

И снова мой разум замер, соскользнув туда, где меня ожидала истина.

— …как они выражают меня? — закончил я наконец.

— Как ты стал Представителем? Когда это произошло? Можешь вспомнить?

— Как это ни смешно, но совсем недавно я задавал себе этот же вопрос. Сказать точно, когда это произошло, не очень-то просто. Полагаю, можно сказать, что это случилось, когда некоторые из нас, молодых, были назначены на работы на новом участке стены. Нам надо было рыть фундамент. Нас было около двадцати. Ну я и стал представителем от нашей группы.

— Да, но как именно?

— Это-то и сложно сказать. На мой взгляд, это была, наверное, цепь случайностей. Представителем мог стать любой из них, и в разное время все они и были таковыми.