Создатель ангелов - страница 22

Когда фрау Манхаут только пришла работать к доктору, она была уверена, что быстро научится различать детей. Так было всегда, если у нее в классе учились близнецы. Но на этот раз ей пришлось признать, что доктор, с самого первого дня решительно уверявший, что это ей не удастся, был прав. То же самое было и сегодня.

— Готово!

Один из мальчиков положил зубную щетку на место и слез со скамейки. Он повернулся и показал зубы, приподняв верхнюю губу и выставив вперед нижнюю челюсть. Фрау Манхаут всегда старалась сначала незаметно взглянуть на браслетик ребенка, чтобы определить, какого он цвета. С сегодняшнего утра ей надо было быть особенно бдительной, потому что мальчики поменялись именами, как часто делают близнецы. Они и раньше пробовали это делать, но по разноцветным браслетикам она всегда понимала, кто находится перед ней. А сегодня им наконец удалось открыть застежку. Рафаил отдал браслет Гавриилу, Гавриил отдал браслет Михаилу, а Рафаил надел браслет Михаила. Но надолго их не хватило. Не то, чтобы она сама это увидела, но когда она спросила что-то у Рафаила, взглянув на его браслет и назвав его Михаилом, Михаил немедленно ответил:

— Он — Рафаил, а я — Михаил.

Другие дети закричали бы «Попалась!» и расхохотались, но мальчики лишь кивнули, как будто бы говоря: «А я об этом знал». Тем не менее фрау Манхаут заметила, что им хотелось, чтобы она чаще ошибалась в их именах, и в то утро она сделала так намеренно несколько раз.

Когда она собиралась уходить домой в половине двенадцатого, малыши приложили пальцы к губам и зашептали, чтобы она ничего не говорила их отцу. Это навело ее на мысль, что она еще не спрашивала, как он относится к тому, что они меняются браслетами.

— Так хорофо? — спросил Михаил, стараясь не двигать губами.

Она мельком взглянула на его рот.

— Молодец, Михаил. Осталось только немножко зубной пасты в уголках рта.

Рафаил и Гавриил тоже слезли со своих скамеечек и показали зубы. Фрау Манхаут удовлетворенно кивнула.

— Вот видите, мы можем сами, — сказал Гавриил.

— Еще немножко, и я буду вам не нужна, — подмигнула фрау Манхаут. — А теперь раздевайтесь. Я набираю ванну.

Она подошла к ванне и открыла кран. Прошло немного времени, пока вода достигла нужной температуры, и когда Шарлотта снова обернулась, то увидела, что только Михаилу удалось снять свитер. Гавриил едва вытащил одну руку из рукава, а у Рафаила никак не получалось стащить свитер через голову, он шарил пальцами по спине, выставив вперед локти. И в этот момент фрау Манхаут увидела в зеркале то, чего раньше не замечала.

— Что это у тебя там? — спросила она и показала на отражение голой спины Рафаила.

— Это отец сделал, — сразу ответил он.

Она подошла к ребенку и сняла с него свитер. Между лопаток оказался кусочек белого бинта размером с почтовую марку, прилепленный к коже пластырем.

— Нельзя было трогать, — добавил Рафаил.

— Что? — спросила она. Ее охватил ужас.

— Наши браслетики…

Она стала отдирать лейкопластырь. Руки дрожали. Женщина чувствовала, как ее охватывает ярость, хотя еще не знала, что именно случилось. Она осторожно сняла бинт. Кожа под ним оказалась красной и воспаленной, но на ней очень четко проступали три черных пятна, каждое величиной с монету.

— Боже мой, что же это… — проговорила фрау Манхаут, и ее пронзила страшная мысль.

Она стала тереть пятна, но они не исчезали. Она послюнявила палец и попробовала потереть еще, но и это не помогло. Тогда она посмотрела на Гавриила и Михаила: они стояли, глядя в одну точку перед собой. В надежде, что ошиблась, фрау Манхаут подошла к Михаилу, который прислонился голой спиной к стене, и, взяв его за плечи, повернула к себе. У него на спине оказался такой же белый бинт. Она осторожно отклеила его и убедилась в том, что уже подозревала: на этой спине тоже были черные пятна, но у него их было два. На мгновенье фрау Манхаут застыла, потрясенная. Этого не может быть, подумала она, но в то же время она знала, что это правда. Она знала, что он, доктор Хоппе, был способен на это. Шарлотта повернулась к Гавриилу и, хотя уже не было необходимости осматривать его, чтобы получить полную уверенность, решила сделать то же самое, пусть только для того, чтобы потешить свою ярость. Бинт был снят, и под ним она обнаружила одно чернильное пятно, навсегда въевшееся в кожу мальчика.