Созидая Бога (СИ) - страница 6

«Мы здорово с ним похожи со своими звёздами», — мелькнуло у меня в голове.

Сергей продолжил говорить загадками, но мне было приятно слушать его. Интуитивно я чувствовал, что скоро сам приобщусь к чему-то таинственному, а может и поучаствую в невероятных событиях.

«Знаешь, я был у него в гостях», — огорошил он меня.

«У кого, у Бога»? — Оторопел я.

«Нет, — Сергей улыбнулся, — у Марлона Брандо, — даже не в гостях, а как бы тебе попонятнее объяснить, — на секунду он задумался, — я был рядом с ним, даже не рядом, а в нём самом. Подслушивал его мысли. Я могу это делать, ведь теперешняя моя жизнь не совсем такая, как у других. И знаешь, мысли Брандо не были безмятежными и счастливыми, как ты думаешь. Обыкновенному человеку, а Марлон Брандо был тоже совсем обыкновенным, трудно долго пребывать в состоянии счастья. Психика этого не выносит. Когда он переехал сюда и женился на молодой аборигенке, ему казалось, что этот рай — в душе и в природе, продлиться вечно. Но люди не умеют беречь своё счастье. Меньше чем через год Брандо запил, стал буянить, даже поколачивал свою юную возлюбленную. Мысли его путались в пьяном угаре. То ему снова хотелось сниматься в кино, то выпить, а то и пожрать. К концу жизни он разъелся до ста сорока килограммов и стал просто невыносим. Хотя брызги волн, долетавшие до окон его дома, были всё те же. Теперь Брандо нет с нами, он умер несколько лет назад, смею надеяться, успокоенным.

На его острове, как и на твоём любимом атолле Факарава, я долго задерживаться не стал, — продолжил Сергей, — однообразие всегда прискучивает, захотелось общения. Я перебрался на Райатеа, священный остров племён Маохи, первых жителей Полинезии….».

«Может Маори», — перебил я его, думая, что Сергей оговорился.

«Маори перебрались отсюда в Новую Зеландию почти тысячу лет назад, — уточнил он, — оставшиеся здесь аборигены теперь называют себя Маохи.

Там, на Райатеа, я подружился с местным вождём арием, уже достаточно осовремененным. Вождь был женат на француженке, и у него была прелестная юная дочь Надин. Он приютил меня, и я какое-то время жил в его доме. Мы с ним путешествовали по острову, сплавлялись по реке через джунгли, купались в водопаде, ныряли с аквалангом в заливе Фаароа. Он научил меня ловить рыбу старинным индейским способом, в каменную ловушку. Когда-нибудь я тебе покажу, ты ведь хорошо ныряешь? Увлекательное занятие.

Так вот, однажды, на досуге, вождь поведал мне одну интересную историю о своём народе. На горе Темехари растёт удивительный белый цветок Тиаре Апетаки, напоминающий женскую ладонь.

На рассвете, распускаясь, он издаёт потрескивающий звук. Местные жители, забираясь с вечера на гору, ночуют там, чтобы утром увидеть, как он распускается, и услышать этот таинственный звук. Он напоминает им об их былом величии и о легенде, когда люди Маохи умели летать. Они летали без крыльев, одной силой мысли. Для этого проводился обряд на горе Темехари с утренним созерцанием распускающихся белых цветов. Потом, после медитации, которую проводил предок моего друга-вождя, верховный жрец опунуи, люди могли перемещаться по воздуху, как птицы. Они могли даже перелетать с острова на остров.

Мне понравилась эта легенда, больше того я в неё поверил, потому что обычная версия об аборигенах — мореплавотелях, заселивших архипелаг, катаясь на утлых лодочках, не казалась мне убедительной. Вождь рассказал ещё, что ему самому полетать не довелось, но что он лично общался с теми, кто видел и помнил полёты наяву. Теперь люди Маохи обо всём забыли и больше не умеют летать. Остался только этот обряд. Каждый житель племени должен хотя бы раз в жизни подняться на гору и послушать таинственный треск. Кстати, этот цветок не поддаётся трансплантации и больше нигде не растёт, кроме острова Райатеа. Вожди других островов многое бы дали за пересаженный на их землю священный цветок. Я думал об этом на досуге, когда мне уже наскучило общество цивилизованного вождя, да и сам он стал замечать, что его единственная дочь не совсем ко мне равнодушна. Пришлось уехать с этого чудесного острова, хотя прожил я на нём заметно дольше, чем на Факараве, не менее года, а может и больше. С календарём я теперь не сверяюсь, а смены времён года тут не бывает.