Созвездие Рыб - страница 5
распирает круто ребро!
6. ЛЮБОВНИКИ, ИЛИ ЖЕНИТЬБА
Я, факир, в глаза целовал змею,
и держал губами огонь,
и глотал каспийскую соль твою...
О, как пахла - смертью в ночном бою,
гладкой болью - после ладонь!
От горячих пальцев отнять руки
был не в силах. Сердце до ста
дорастало. Вена, синей реки,
уносила в сумрак уста...
За соломинку гробовой доски
я схвачусь - за джонку листа.
Напишу: те знойные дни, те сны
наяву. . Те ночи, когда
все наряды стали душе тесны
и влекла наядой вода -
царскосельской Леты, страстной Десны,
Тибра смерти, Стикса стыда...
Эрмитажный мрамор сиял - Гермес,
Дионис, Парис, Антиной...
Красоты земной кипарисный лес
обступал живою стеной.
Все дышало, пело, имело вес -
мое счастье владело мной.
Батарейку вкладывали мне в грудь,
как в фонарик, - и тлел вольфрам...
У кого просить, чтоб когда-нибудь
возвратили телесность снам -
воскресили, сладкую эту жуть
вечной жизни вернули нам?
7. КОЛЕСНИЦА
Сняты шлемы и латы. Сваты -
на плечах: Урим и Туммим...
Потому что все мы - солдаты
и смертельную боль таим.
Потому что продолговаты
вещи нежности, слава им!
И вокруг бетонного куба,
где курсанта сонный курсант
беззащитно целует в губы,
я кружу, словно диверсант. .
Ратным мальчикам что Гекуба?..
Одуванчиковый десант!
Бисер лунного апогея
и морзянки призывный свист. .
Скажешь: жалкое сердце гея
как осиновый бьется лист?
Но не Игоря, не Сергея
я люблю - тебя, мой связист.
Вертолет мне трепетный снится -
твои радужные глаза -
ветровых ресниц колесница,
ослепительных спиц гроза,
всех небесных криниц темница,
всех ключей подземных лоза!
8. СПРАВЕДЛИВОСТЬ, ИЛИ ЮСТИЦИЯ
Становился вечером вновь ручным -
и о мире мы сволочном
забывали, воском сочась свечным,
трепеща в свеченье ночном.
Колотилось сердце в речной груди,
замирало. Жаркой, живой
наготой - "возьми" - говорил - "войди,
приюти" - ладоням - "я твой!"
Коромысло лодочки, крепкий руль,
на устах - вкус пены морской...
Как назвать пылающий тот июль,
те весы Киприды - "тоской"?..
Только знаю: греческому огню
кипарис и тис нипочем:
воскресает умерший на корню -
и прекрасен крест за плечом.
Оперенье Зевса или Христа
равновесьем шумным - шепни -
окрыляло? Чьи целовал уста
в гефсиманской пряной тени?
9. ОТШЕЛЬНИК
Эти грозные друзы прибоя,
этот горный хрусталь проливной...
Голубое пыланье, любое...
Кто-то дышит у нас за спиной.
И не знаю, кого я ревную
среди капель целующих, струй...
В ледяную градирню ночную
погрузи, только "я" не воруй.
Ибо влажное "ты" не разделишь
на двоих, если зонтика три...
Рушишь воды и кроны шевелишь,
даже сердце сжимаешь внутри. -
Одного, Драгоценный, не можешь -
погасить нашу душную спесь.
Оттого так терзаешь и гложешь -
подаешь зеркала... Занавесь!
Созерцатель соседнего пыла,
так что капля шипит на щеке,
жду - когда же все то, что томило,
в шумном люке исчезнет, в песке.
О, тогда лишь, когда нас - бесполо,
безъязыко - с дырявой кормы
смоет вольной волною Глагола,
мы полюбим размытое "мы".
10. КОЛЕСО ФОРТУНЫ
До ада ближе, чем до Багдада.
И по ночам корабельной крысой
мечется сердце - Шехерезада...
Что эти пляски старухе лысой?
Что эти сказки - об Аладине,
о паладине, о мореходе -
выросшей вдруг леденцовой льдине,
в южных морях, при ясной погоде?..
Тщетно крути колесо, Фортуна,
вялой волною! Тони, лоханка,
выменяв дырку в своем борту на
пыл "Стерегущего", щебень Ханко!
Алые все отворяй кингстоны,
пей океан из фонтанной пасти -
о, эти соли живые! Стоны
слушай, не ведая - смерти, страсти...
Кто там - Анубис, Тифон, Геката?
Смена немая зимы и лета?
Запад восхода? Восток заката? -
Только зеркальная грань валета,
только двойная тоска Нарцисса -
взаимоотражение "я" в "ты"...
Нет ни движенья, ни веса, крыса!
Не аргонавты мы - астронавты...
Смерть не страшна и жизнь невозможна,
сердце по кругу бежит тревожно.
11. СИЛА
Было в городе зыбко и жарко -
к языку прилипали слова.
По лекалу кроила байдарка
острием острова-рукава.
Леску жизни вокзальная Парка
обрезала... Я помню едва:
похоть улицы, смрад зоопарка,
золотое отчаянье льва...
Так томился ты, запертый в клетке
мною (мне бы хотелось - в грудной)...
Дай мне сонные эти таблетки -
и танцующий зной площадной,
и касанье кладбищенской ветки,
и пылание плоти родной!..