Спасаясь от заразы... - страница 6

Пришлось развести костер небольшой, повесить котелок под чай, повесить лошадям торбы с овсом, сыпанув им по немногу, не будешь же один есть, а они смотреть только будут. Чайник закипел быстро, сняв его с огня и сыпанув заварки, парень достал припасы и сел перекусить. После такого отдыха, посидев еще немного, снова тронулся в путь, дальше, к людям.

К своему поселку парень вышел уже в сумерках, медленно, но уверенно опускавшимся на землю. Пройдя по лесу к тому месту, с которого он решил идти домой, Витька остановился на отдых, а точнее подождать, когда станет потемнее, чтоб его меньше было видно. За себя и лошадей он не боялся, дорогу до самого своего дома Витька знал очень хорошо, скажи ему пройти ее не глядя, вслепую, пройдет влегкую. Но идти через все село, по центру, парень все же не рискнул, а этим путем он бегал еще ребенком. Так что каждый поворот, каждый камушек видел и знал. Тут дорога проходила по задворкам села, два дома только были в этом ряду как бы не на месте, они стояли окнами на лес. Но в них жили в одном два старика древних, дед с бабкой, в другом один дед. Так что в это время в обоих домах древние обитатели скорей всего уже будут спать глубоким сном.

Время в ожидании темноты тянулось долго, Витька терпеливо сидел и ждал, когда сможет тронуться в путь. Наконец стало достаточно темно, Витька с трудом, но все же видел дорогу. Он взял свою кобылку за повод уздечки и тихонько, не спеша, тронулся проулком к своему дому. За все время пути никого ему навстречу не попалось, молчали даже и дворовые собаки, так что парень только тихонько радовался про себя. Ну вот наконец — то и их двор, парень тихонько открыл ворота, завел коней во двор и закрыл их снова. Потом снял седло с кобылки и с еще одной лошади. третья была только с уздечкой, сняв и винтовку с кобылы, он повел их в сарай. Открыв дверь в сарай, он на ощупь зашел первый и зажег свечу на полке. специально для этого стоящей там. Потом стал по очереди заводить своих лошадей в новую для них избу, в новое жилище.

Привязав их к кольцам, вбитым специально для этого, для привязи скотины, он снова вышел на улицу. Подобрав седла, он тоже отнес их в сарай, положил в маленьком чуланчике, потом взял на улице винтовку и поднялся с ней на сеновал. Обернув ее в мешковину, он положил ее в углу, под сено. Выйдя во двор, он присел на завалинку у двери, стал думать, как и когда теперь добираться до города, чтоб найти там начальство, которому его просили все рассказать. Посидев немного на улице и так ничего и не придумав, он встал и пошел домой. Дверь как и ожидалось была уже закрыта, в доме все скорей всего спали. Но кто не приходил домой среди ночи и не проходил на цыпочках, чтоб никого не разбудить? Двери парень открыл сам, не в первый раз, в сенях взял с полки еще одну свечу, зажег и со свечой в руках открыл дверь из сеней на кухню.

И чуть не шарахнулся назад на улицу — перед дверями. в белой ночной рубашке. с топором в руках. уже поднятым над головой, стоял его отец.

— Стой тать где стоишь. бо порублю моментом — отец даже тронулся к нему. Причем видимо и опознав его, так как смотрел не моргая, потом все же выдал:

— Господи помилуй. Витька никак, ты что — ли? Мать вставай, думали тати к нам лезут, а тут сынка черти принесли, я ж тебя чутка не порубал, вот же окаянный, постучать не мог что — ли как все, ну надо же а, вот была бы история.

Тут же зажгли еще свет, с горницы вышла мама Витькина, еще далеко не старая женщина, сорок только ей нынешним летом исполнилось, со слезами обняла его и прижала к себе, как когда — то маленького. С лежанки, что на печи, спрыгнул самый младший братишка Витькин, тоже подошел и обнял его. Не хватало только сестренки, после Витьки родившейся, Лизки, той уже было 17 лет, поди с женихами крутит где — то в селе. Артему в августе уже 14 лет стукнет, отец у них был самый старший, ему подкатывало уже под 50 лет. Вот такая семья у Витьки была.

— Мать, ну ка давай там чего у тебя есть, парень поди голодный, давай собери чего повечерять нам, да там где — то и шкалик был, радость все же, сын вернулся, давай шевелись, что смотришь на него. Его накормить надо, а не смотреть на него, надоесть ишо.