Спасение мстителя - страница 17

Хотя любимым браслетом Ники оставался красивый золотой, который Ева носила на лодыжке и сейчас спрятанный под платьем. Он принадлежал ее маме. Ева сказала, когда Василий увидел его, то тихо поделился с дочерью историей, как подарил этот браслет Кэтрин в больнице через несколько часов после рождения Евы. Ника была уверена, что подруга никогда его не снимет.

— Разве не принято встречаться с женихом непосредственно перед церемонией? — спросила она смущенную невесту.

— Это и есть непосредственно перед церемонией, — уточнила Ева. — Мы начнем через несколько минут.

Помня, что значило для подруги отсутствие матери, Ника замолчала и мысленно упала в обморок от нежности, с которой Габриэль приветствовал невесту, когда та достигла нижней ступени. Он обхватил широкими ладонями ее личико и дважды поцеловал, нежно, словно шепот. Мужчина был просто огромен.

— Потрясающе выглядишь, — тихо проговорил Габриэль возле губ Евы.

— Как и ты, — отозвалась она, проведя ладошкой по его груди. — Спасибо, что не надел смокинг.

— Спасибо тебе, что не заставила этого сделать. — Габриэль повернулся к Нике и кивнул. Поцеловал ее в щеку. — Прекрасно выглядишь, Ника. Мы рады, что ты смогла приехать.

Никто явно не ожидал, что она придет на церемонию. Чертов Кевин и его нежелание разрешать ей видеться с любимыми людьми. Ей так часто приходилось отказываться или менять планы, что очевидно, у нее уже сложилась определенная репутация.

— Моего брата еще нет? — спросила она, оглядывая пустое фойе.

Габриэль дернул подбородком.

— Они с Вексом уже внутри большой гостиной.

Он протянул каждой девушке руку и провел их по медового цвета мраморной плитке фойе ко входу в большую, потрясающе украшенную комнату, полную людей. Калеб и Векс извинились и завершили разговор с мужчиной, которого Ника приняла за Люциана Фейна, известного ей по новостям от Евы. Люциан был чрезвычайно богатым, влиятельным бизнесменом, словно окутанным атмосферой власти. В отчетах говорилось, что у него сомнительная деловая репутация. Испуганная Ника даже не решалась смотреть ему в глаза.

Максим Киров и Александр Тарасов кивнули со своего места под красивой картиной, на которой безошибочно узнавалось итальянское озеро Камо. Куан стоял возле входа с молодым парнем, очень похожим на Габриэля. Четверо других мужчин, которых Ника не узнала, рассредоточились по комнате. Взгляд пристальный, тела напряжены и готовы. К чему, Ника надеялась никогда не узнать.

— Эй.

Ника оказалась в очередных объятиях, от которых была вынуждена побороть стон, но на которые ответила с еще большим рвением, чем на объятия Евы. Она вдохнула запах брата — смесь машинного масла и кожи, но сегодня с ноткой одеколона. Боже, как она скучала. Любила даже все его глупые выходки.

— Ты такая красивая, Ник, — тихо произнес Калеб, целуя в лоб, словно ей все еще было десять.

Она поцеловала в ответ и стерла оставшийся на его щеке блеск для губ.

— Спасибо. Ты тоже. — Казалось, что они месяцы не виделись, хотя на деле всего несколько недель.

Он рассеянно оглянулся, взгляд его кофейных глаз был холодным.

— Где он?

— Не здесь. — Ника была рада сказать это.

Его взгляд метнулся к ней.

— Что?

— У него оказались другие дела.

Выражение лица брата потеплело, появилась настоящая улыбка, затронувшая и его глаза. Он был очень красив. Очень похож на отца своими короткими черными волосами и карими глазами, только у папы не было татуировок. Но волевой подбородок и веселый нрав у них совпадал.

— Это хорошо. Очень хорошо. — Калеб сжал ее ладонь и отошел поприветствовать остальных, заработав недовольный взгляд Габриэля за такое же приветствие, как и с Никой.

Она крепко удерживала на плечах шаль и выдержала еще одни объятия с Вексом.

— Как ты, красавица? — спросил большой блондин. С вечно взъерошенными волосами и ярко-голубыми глазами он больше походил на серфера, чем на президента знаменитого байкерского клуба.

— Я хорошо. А ты?

Он ослабил объятия, но не отпустил ее. Странно, пальцами он приподнял ее подбородок и уставился на нее. Что это было?

— Думаю, всем стало немного лучше от того, что ты здесь, — произнес он, прежде чем прервать зрительный контакт и повернуться к отцу Евы, который как раз проходил мимо. — Василий. — Он протянул руку.