Спаситель мира - страница 33

— Она свидетельствовала в суде?

— Нет, отказалась. Эмили твердила, что спрыгнула на рельсы по собственному желанию. — Виолет покачала головой. — Разумеется, ей никто не поверил… — Она прижала лоб к приборной панели. Целых четыре квартала они ехали молча, но терпеливый Латиф не форсировал события. Он чувствовал, что услышит историю Эмили до конца, и не ошибся.

— Попробуйте представить, каково иметь ребенка и… — Осекшись на середине предложения, Виолет выпрямила спину и расправила плечи. — Каково иметь ребенка и искренне верить: у него получится все, что не удалось тебе самой. Вообще-то родителей за это осуждают, но ты исключение из правил, тебе можно, ведь твой ребенок — само совершенство. — Виолет аккуратно положила руки на колени. — Причем совершенством его делает не только твоя слепая любовь. Нет, твой малыш действительно добрее, сдержаннее, самостоятельнее других детей, а по словам учителей, соседей и даже тех самых «других детей», еще и куда умнее. Он смысл твоей жизни, кроме него тебя никто и ничто не интересует.

Они подъехали к Восемьдесят второй улице. До зарешеченных люков оставалось три квартала, но Латиф медленно свернул направо и убрал ногу с педали газа. Казалось, Виолет ничего не заметила.

— А теперь представьте то, что случилось дальше… Представьте то, о чем я рассказывала в Управлении!

Не добавив ни слова, Виолет прижала ладони к глазам. Латиф медленно объехал квартал и вернулся на Амстердам-авеню. Слезы попутчицы его не напугали и не встревожили. Наоборот, они доказывали, что разделявшая их стена рухнула, и случилось это не благодаря его словам или действиям, а благодаря тому, что сына Виолет видели живым. «Она сбрасывает напряжение, — догадался Латиф, — бережет внутренние силы. Чувствует или знает: силы еще понадобятся, и тратить их на меня не стоит».

— Эмили — чудесная девушка, — успокоившись, проговорила Виолет. — Ростом выше Уилла, хотя в таком возрасте это обычное явление. Волосы у нее густые, темные, длинная челка падает прямо на глаза. Настоящая оторва — так, кажется, здесь говорят? Никогда не понимала, чем они с Уиллом друг друга притягивают. Обычно четырнадцатилетние девчонки на парней помладше даже не смотрят! — Виолет улыбнулась своим мыслям. — Да, Уилл превращался в симпатичного парня, только дело было не в этом. Между ними имелась какая-то внутренняя связь.

На пересечении Коламбас-авеню и Восемьдесят четвертой улицы Латиф притормозил и переключился на нейтралку.

— Ваш сын считал ее своей девушкой?

— Однажды я задала Уиллу тот же вопрос. Он потом неделю со мной не разговаривал.

— Эмили рассказали о его болезни?

— Она знала. — Виолет постучала по приборной панели. — К тому времени все знали.

— И Эмили это не беспокоило? — на секунду задумавшись, спросил Латиф.

— Совершенно не беспокоило, она сама мне так и заявила. — Виолет вздохнула и состроила гримасу. — Думаю, душевная болезнь казалась ей романтичной.

— Похоже, Эмили вам не слишком нравилась.

— Об этом вам лучше спросить у лечащего врача Уилла, — улыбнулась Виолет. — Доктор медицинских наук Улисс С. Копек подробно расскажет вам о моей негативной фиксации на сыне.

— Мне сложно общаться с такими докторами, — заглушив мотор, признался Латиф. — Им всегда кажется, что я параноик.

— Неужели?

Латиф смиренно кивнул.

— Дело в том, что я склонен подозревать всех и каждого.

Виолет засмеялась, а потом осеклась, словно неожиданно вспомнив что-то неприятное.

— Как бы то ни было, в отношении меня Копек не ошибался. Я всегда ждала от Уилла больше, чем следовало.

— Все матери чего-то ждут от своих сыновей.

— Я ждала слишком многого.

Почему-то ее ответ встревожил Латифа.

— Например, чего, мисс Хеллер?

— Поймите, в Штаты я попала случайно. Кроме отца Уилла у меня не было здесь ни друзей, ни знакомых, вообще никого. — Виолет села поудобнее. — До сих пор не понимаете, при чем тут Уилл?

Латиф не ответил.

— Я не собиралась заводить ребенка: у Алекса было трое детей от первого брака. Но после рождения Уилла стала другим человеком… — Виолет замялась. — Вы меня понимаете?

— В каком смысле другим?

— Я считала, что с появлением малыша буду больше нуждаться в Алексе, а получилось наоборот. Я чувствовала себя умирающей, в которую вдохнули жизнь, и сделал это не Алекс, а новорожденный ребенок. Он целый мир мне подарил! — Виолет покачала головой. — Я с самого начала рассказывала ему все, о чем думала, делилась секретами, ничего не скрывала. Я нуждалась в друге, во взрослом, чтобы общаться с ним на равных, и целенаправленно готовила Уилла к этой роли. — Виолет посмотрела на Латифа. — Выбора у бедняги не осталось. Ему бы и в голову не пришло возражать! Именно это я имела в виду, говоря, что ждала от сына слишком многого.