Специалист по джунглям - страница 28
«Пока все нормально», — с напряжением думал Вандерлинг. Стараясь держаться на безопасном расстоянии, он рысцой последовал за своим завывающим воинством. Злобное бешенство приносит свою пользу, если вы знаете, как им распорядиться. Авангард выполнял роль приманки. Парни все равно что покойники. Вторая шеренга будет палить в стены, не заботясь о том, что они могут подстрелить кого-нибудь из своих, а Киллеры добьют тех, кто уцелеет после обстрела с тыла. Даже удачно, что эти ребята определенно не принадлежат к homo думающим.
Шума вполне достаточно! Вандерлинг наблюдал за визжащими, изо всех сил бегущими людьми. До усадьбы им оставалось около тридцати ярдов, и пули уже вышибали щепки из частокола и тяжелых ворот. Если бы только Киллеры сделали такое одолжение и…
И вот они появились!
Когда передней шеренге партизан до цели оставалось меньше двадцати пяти ярдов, вторая неслась в пятидесяти ярдах от первой, а Вандерлинг маячил чуть позади, ворота внезапно распахнулись. На открытое пространство посыпались облаченные в черную форму Киллеры — пять, десять, двадцать, двадцать пять, тридцать… Они продолжали прибывать, с винтовками на изготовку. Казалось, черные бойцы начинают палить, едва выскочив из ворот.
Киллеры выстроились ровным клином, бесстрашно направленным прямо на ружья партизан, и Вандерлинг услышал новый для себя звук: приводящий в трепет, гортанный и вместе с тем пронзительный клич, боевая песнь, больше похожая на вой какого-то чудовищного хищника: «Убей! Убей! Убей!»
С омерзительным животным воем, в котором не было ничего человеческого, клин Киллеров устремился на партизан. Бедняги дрогнули в нерешительности. Приближаясь, Киллеры закидывали за спины бесполезные уже винтовки и выхватывали «звезды». Как стая бешеных волков, обрушились они на злополучных героинщиков.
На какое-то время Вандерлинг утратил всякую способность соображать. Он повидал много беспощадных сражений на своем веку, но ни одно из них не могло хотя бы отдаленно сравниться с этим. У Киллеров по подбородкам сочилась пена, становясь красной по мере того, как бойцы в безудержной ярости грызли собственные губы. Они врубились в строй партизан как живые гудящие пилы, раскалывая «звездами» попадавшиеся под руку головы, словно гнилые арбузы. Они пинали, топтали упавших грубыми тяжелыми сапогами, визжали, как одержимые бесами. Не веря глазам, взирал Вандерлинг, как один из Киллеров впился острыми, точно бритва, зубами противнику в горло; светлая кровь забрызгала лицо и плечи солдата, когда он голыми руками выдирал куски из тела своей жертвы. Другой обеими руками ухватился за лицо кого-то из партизан, превращая его в кровавое подобие маски для Хэллоуина[3]. Там на героинщика кинулась целая свора: один повалил врага на землю и придавил его шею сапогом, второй зубами вцепился в ногу, а третий крушил грудную клетку «моргенштерном».
Вандерлинг, в каком-то оцепенении, пропустил момент, когда схватка превратилась в бессмысленную мешанину искалеченных тел, оторванных членов, сверкающих «звезд», в визжащую свору доведенных до отчаяния, лишившихся рассудка животных, в клочья раздирающих друг друга под кроваво-красным солнцем Сангрии. Генерал почувствовал, как что-то в нем откликается на призыв этого извивающегося ужаса, на яростный клич, который по-прежнему несся над полем: «Убей! Убей! Убей!» Что-то зачаровывало его и в то же время леденило кровь в жилах, манило, поднималось из глубин естества, силилось прорваться наружу…
Мгновение сумасшедшего очарования оборвалась, как только генерал увидел, что его вторая шеренга, вместо того чтобы стоять на месте и стрелять, с визгом и завыванием кинулась в мясорубку обреченной человечины.
— Остановитесь, кретины! — взревел Вандерлинг. — Стойте на месте и стреляйте! Стрелять с места, сволочи!
Бесполезно. Неожиданно до Вандерлинга дошло, что посреди всей этой бойни он остался единственным человеком с еще худо-бедно работающей сознанкой. Надо как-то остановить бойню! Дьяволы в черной форме разорвут его людей на части, как крысы кузнечиков, едва только те приблизятся к ним.