Специалист по нежити - страница 18
— Понятно, — кивнул Петровский. — Движется, одним словом. Это хорошо. С Павловым связались?
— Да.
— Что говорит?
— Если коротко — рад, что до него не доехали.
— Ну, еще бы, — усмехнулся Петровский. — Я тоже немного рад, что там не оказался.
— Предчувствие?
— Не поверишь — проспал.
Тополев нахмурил лоб.
— Вот это совпадение, — пробормотал он.
— Ладно, — махнул рукой Петровский. — С Колей я позже поговорю. Что у нас еще?
— Кравченко разбирается с милицией. Панихида по погибшим назначена на послезавтра.
— Ах, да, Антон, — откровенно расстроился Петровский. — Что-то я со всем этим… Кто погиб?
— Да казус у нас вышел, Тарас Васильевич, — ответил Тополев. — И смех, и грех. Старший группы сопровождения, Матвей Мохов, две недели у нас всего работает. Не в курсе он некоторых особенностей многих сотрудников охранного агентства. Ну, вы понимаете. Вот и погорячился меня оповестить. А ребята — ничего, в себя сейчас в лазарете приходят. Думаю, через денек уже вернутся в строй.
— Ага, — сказал Петровский. — Что ж вы его не подготовили, Мохова своего?
— Не успели.
— Ладно, — кивнул Тарас. — Тогда, кто действительно погиб?
— Два водителя машин сопровождения.
Тарас помолчал.
— Ясно, — произнес он. — Значит опять в транспортном отделе сокращение штата. Страховки, пенсии?
— Готовим весь комплект, — кивнул Тополев.
— Куда дели тела нападавших?
— Тела переданы Ганину в отдел.
— Ганину? — поднял брови Петровский. — Зачем?
А я о нем забыл совсем, расстроено подумал он. Нападения, совпадения, радостный Павлов. Совершенно вылетела из головы главная семейная проблема.
— Дополнительное сканирование, — пояснил Тополев. — Может, удастся узнать еще хоть что-то.
— Хорошо, — сказал Тарас. — Вот что, Антон. Работай дальше, а ко мне будь добр, пригласи, как раз Ганина. Очень я с ним пообщаться хочу.
— По поводу тел нападавших? — поднялся Тополев.
— Почти, — неопределенно кивнул Петровский.
Ганин довольно быстро появился в дверях кабинета.
— Садись, Роман, — предложил Петровский, когда заведующий медицинской лабораторией «Полночи» появился в дверях.
Вечно он какой-то озабоченный и нервный, подумал Тарас. Солидности — никакой. Хоть бы поучился у Тополева, что ли…?
— Как у нас продвигаются дела? — поморщившись, как от надоедливой зубной боли, спросил он.
— Все в порядке, Тарас Васильевич, — сразу отрапортовал Ганин. — Занимаемся и странной опухолью Вепря, и бессонницей Дронова. Вот тела Ханиных нам сегодня передали.
— Мне, в общем-то, все равно, чем вы там занимаетесь, — сказал Петровский. — Меня, более всего, интересует моя личная проблема.
— Ах, это… — произнес Ганин, а у Тараса появилось явственное желание его удушить. — Тоже занимаемся.
— И как?
— Пока никак.
Опять это пока, подумал Петровский.
— И когда будут результаты? — безнадежно спросил он.
— Скоро ожидаем.
Тарас поднялся из кресла.
Все внутри его заклокотало. Занимаетесь, подумал со злостью он. А я уже дома находиться не могу. Хоть в кабинет переезжай с вещами. Значит, вы все-таки, занимаетесь…
— Знаешь, Рома, — сказал Петровский, доставая трубку из стола. Руки его подрагивали. — Я в последнее время стал частенько посматривать старые фильмы… Ты как, смотришь?
— Да, — кивнул Ганин. — С Чарли Чаплином смотрю и…
— Не настолько старые, — вкрадчиво перебил его Петровский. — Наши, еще советские… В основном, про войну… Помнишь, быть может, «Освобождение», «Горячий снег», «Семнадцать мгновений весны»…
— Да, — кивнул Ганин.
— И знаешь, что мне показалось особенно интересным? — повернулся к нему Петровский. — Тогда люди прекрасно понимали слово — надо. Нет гранат, патронов, даже людей нет, а им говорят — надо, и, — все… И они стоят, воюют, дерутся на смерть. Да, ты, конечно, сейчас скажешь — культ личности, расстрел на месте… Ты, наверняка, прав… А, я вот думаю, Ром, может, мне в «Полночи» ввести такие же порядки?… Если это поможет уяснить некоторым смысл слова — надо?…
— Это вы о чем, Тарас Васильевич? — спросил Ганин озабоченно. — Я, в последнее время, и не опаздываю совсем…
Тарас молча вернулся к креслу.
Распять, подумал он. Патологическая житейская тупость. Но ведь гений от медицины все-таки, жалко…