Специфика транспортировки живой рыбы на большие расстояния - страница 2

Макс понимал, что инженер прав, но нельзя же было, в самом деле, оставить за ним последнее слово.

– А сколько тебе понадобится на восстановление генератора поля, если он выйдет из строя? – вкрадчивым голосом поинтересовался Макс. – Со времени аварийного отключения до возвращения его в режим?

Удар был ниже пояса. Это было и так понятно, что генератор, вышедший из строя в Тоннеле, ремонтировать никто не будет. Некому будет ремонтировать. И нечего. Что именно происходит с кораблем без поля в Тоннеле, понимали лишь несколько теоретиков. Для остальных было достаточно того, что корабля не станет.

– И я о том же, – сказал Капустин. – Мы здесь пассажиры. Я хоть могу контакты зачищать и освещение ремонтировать, а пилоты могут только таращиться в мониторы.

– Пассажиры… – Макс глянул на монитор. – И пассажиры, между прочим, третьего класса. Первый класс – вон там. Девочка та в первом классе, толстяк тот придурошный и сексуально озабоченный. Десять тысяч пассажиров первого класса, и семь штук – третьего.

– Плюс четыре наблюдателя, – напомнил Капустин.

– Это проблемы наблюдателей, – поднял палец Макс. – Они могли бы лететь с колонистами, получать все удовольствия и не занимать нашу кают-компанию под свое оборудование. И, кстати, о наблюдателях… Я мог бы еще любоваться феминой, если бы ты меня не торопил.

– Мог, – кивнул Капустин. – Но зачем? Полчаса на загар, потом она нырнет в бассейн, проплывет от стенки до стенки три раза, выберется на берег, вытрется-оденется и уйдет получать дополнительное образование. Что там она постигает? Медицину?

– Медицину.

– А в жилых отсеках камер наблюдения нет.

– Но целых полчаса… – Макс вздохнул, помолчал и неожиданно даже для себя сказал: – Я их ненавижу.

– Камеры наблюдения?

– Нет. Наших пассажиров первого класса.

– Честно?

– Честно.

– Хочешь об этом поговорить? – спросил Капустин с интонациями Марка Флейшмана. – Расслабься, успокойся и дай себе возможность выговориться…

– И нечего тут выговариваться, – голос Стояна от входа прозвучал резко, инженер и пилот вздрогнули и оглянулись на вход.

Руководитель группы наблюдения стоял на пороге и с доброй улыбкой рассматривал Макса и Капустина. Как подопытных мышек рассматривает добросовестный экспериментатор.

– Доброе утро, – сказал Макс.

– Доброе утро. – Стоян подошел к свободному креслу второго пилота и сел. – Значит, вы их тоже ненавидите.

– Что значит – тоже? Я их просто ненавижу.

– Даже ту самую фемину? – приподнял бровь Стоян.

– А подслушивать – нехорошо.

– А подглядывать?

– Вас я тоже ненавижу. Но поскольку вы вечно крутитесь рядом, то я могу однажды и не выдержать, – буркнул Макс. – Вам оно нужно?

– Почему нет? Вы броситесь на меня в драку, я вам надаю в ответ. Вы ведь пренебрегаете тренажерами, господин первый пилот. А я – нет. Это не считая того, что я с десяти лет занимаюсь боксом…

– А кто сказал про драку? – вмешался Капустин. – В таких тесных и теплых компаниях, как наша, лучше поддерживать хотя бы видимость хороших отношений. Один мой знакомый рассказывал, что три месяца полета с удовольствием плевал в тарелку напарника.

– И тот не заметил? – спросил Стоян.

– Но ты же не заметил! – Макс довольно засмеялся, Капустин подхватил.

Они даже хлопнули друг друга по рукам – все-таки стоило столько времени удерживать в себе старый розыгрыш, чтобы вполне удачно его применить. Жаль, что без зрителей, но тут лучше было не перегибать – прилюдного унижения Стоян мог и не простить. Были прецеденты.

– Смешно, – скучным голосом сказал Стоян. – Старо, но смешно. Но, возвращаясь к вашей ненависти…

– К вам?

– К пассажирам. Вы, Максим, только что сказали…

– Я знаю, что сказал.

– А на прошлой неделе нечто подобное заявил техник Бронислав Синицкий, ремонтируя вышедший из строя душ. А месяц назад, приблизительно, естественно, в негативном отношении к пассажирам признался Карл Холек в разговоре с Мусой Джафаровым, и что показательно, тот не возражал. Вот как вы, Илья, – Стоян вежливо наклонил голову в сторону Капустина. – Таким образом, пока только Ян Хофман, уважаемый командир транспортного корабля «Ковчег», не был замечен в негативе по отношению к колонистам. Мы с Флейшманом прикинули, что это он просто более скрытен, чем остальные члены экипажа.