Спецслужбы времени (Таинственный монах) - страница 9

Он подошел к окну. Посмотрел на монахов занимавшихся делами. Потом оглянулся, прищурил глаз и сказал:

– Поэтому я хочу предложить одно дело, – и, увидев выражение на лице Щукина, добавил, – скоро, скорее всего, через неделю начнется попытка захвата монастыря милицией. До меня дошли сведения, что в Рыбинске уже началась подготовка. Советская власть хочет изъять монастырские ценности. И тем самым пошатнуть устой церкви в государстве.

Он вздохнул, опустился на обтянутый бархатом стул. Закрыл лицо руками. Просидел так минут пять. Облокотился на стол и продолжил:

– Ценностями они называют – кресты, подсвечники… ну, все золотые вещи, что мы используем в богослужении. Попытки уже были, да и этот монастырь, пока не пришли мы с братьями подвергался лет пять назад разорению. Я же хочу предложить вам возглавить оборону монастыря, и этим самым искупить свои грехи. Мог бы и сам, да вот только боюсь, опыта не хватит.

– Но… – начал, было, путешественник, но священник перебил его:

– Убийств не будет. От силы горячее масло, которое мы будем лить не на осаждающих, а перед ними. Не давая подойти близко к стенам. Наша задача просто спрятать ценности в подземельях монастыря. Я понимаю, что монастырь по любому погибнет. Если это уже началось, то ничем и не изменить. От неизбежного не уйдешь. – Монах замолчал, посмотрел в глаза Щукину, и спросил, – Вы готовы, сын мой, нам помочь?

– Я, пожалуй, соглашусь. Но мне бы хотелось съездить в родные места, – проговорил Семен Федорович, – боюсь, что в любом случае осада для меня будет последняя.

Игумен задумался на секунду.

– Хорошо. Я дам вам такую возможность, – молвил он. – Дня вам хватит?

– Вполне.

Было удивительно, что здесь в прошлом его приняли, за человека этой эпохи. Ведь он всего-то перед отправкой пару книжек по истории проштудировал. Хорошо, и то, что в чекисты не записали. Конечно же, архиепископ лукавил на счет его походки, хоть он и служил в суворовском училище, но вряд ли та строевая подготовка, оставила в его действиях такой уж явный след. Единственное, чего опасался сейчас Семен Федорович, это то, что к нему просто могли приставить «хвост» на момент его путешествия в Мологу.

До вечера Семен Федорович гулял по подворью монастыря, изредка прогуливаясь по коридорам монастыря, любуясь через «бойницы» окрестными пейзажами. Монашек составлял ему компанию, иногда поясняя, что есть что.

Восточная сторона обители выходила к реке Молога, от которой строения отделяло небольшое поле, заросшее мелким кустарником. С западной лес, отгороженный пашней, на которой уже колосился овес. На северной – впрочем.

– Вон те разрушенные здания, – пояснил монашек, – три гостиницы для богомольцев, школа. Кирпич пошел на усиление стен монастыря, – тут же оправдался, – сделали это белогвардейцы. Они вообще мечтали превратить обитель в неприступную крепость.

Щукин понимающе кивнул. В лучшем состоянии были баня, амбар, конный двор и кузница. В монастырском саду иноки собирали урожай.

Когда же хождения надоело, Семен Федорович попросил монашка оставить его в одиночестве. Когда тот выполнил просьбу и ушел, то отправился на поиски подземного хода. Щукина поразило, что инок оставил его одного. Путешественник во времени не мог и вообразить, что сможет вот так вот быстро завоевать их доверие в это тяжелое, для них время.

Он обнаружил ход, когда стемнело. Заброшенная, отсыревшая дубовая дверь скрывалась в одном из подвалов восточной части стены. Ни о какой охране выхода монахи и не помышляли. Щукин воспользовался этим и приоткрыл дверь.

Из подземелья ударил сырой затхлый воздух. Пахло мышами и плесенью. Где-то вдали слышалось, как падали капли воды, ударяясь об булыжный пол.

– Мерзость, – произнес Семен Федорович, – и как это монахи собираются прятать свои сокровища. Да они здесь за месяц сгниют. Особенно книги.

Щукин, конечно же, преувеличивал, но не намного. Он как бывший вор, понимал, что иконы в такой сырости потеряют свою первоначальную ценность. Прогулялся до выхода из монастыря. Отметил для себя ориентиры, если придется добираться сюда не из монастыря, и только после этого вернулся в лабиринт.