SPFRCCFH - страница 5

Галя нехотя встала из-за стола и вышла из кухни.

— Безусловно, гипотеза хорошая, даже натянутой за уши не назовешь.

— Я бы назвала, — перебила Нину Николаевну Любовь Анатольевна. — С чего ты Зина взяла, что Вселенная расширяется? Это ведь не то, как Нина в магазин идёт, ты этого своими глазами увидеть не можешь. А верить на слово физикам, это Я извиняюсь тоже субъектив. Я тебе вот скажу, например, что вокруг меня почасовой стрелке вращаются двенадцать спутников, но ты их не можешь увидеть, так как они очень маленькие. И что за гипотезу тогда ты вокруг этой фразы построишь?

— Это конечно ты хорошо подметила Люб, а Я скажу тебе, что это уже дело веры. Так-то, конечно, если учитывать что вся Вселенная находится не за гранью нашей головы, а в голове, то можно сказать, что всё, что есть вокруг нас, это гигантский глюк. Зрение не улавливает все спектра цветов, слух не улавливает все звуки, и всё есть по-другому. НО мы то не сомневаемся в существование стула на котором сидим, просто из-за того что мы верим что он есть, и мы понимаем, начни мы доказывать обратное, мы конечно докажем что его нет, НО какая нам будет от этого польза?

— А в чём польза того что Вселенная Расширяется? — не сдавалась бухгалтерша.

— В отсутствие страха за будущее. Зная, что Вселенная Расширяется, Я спасаю себя от этого лютого зверя. Что бы не случилось, Я знаю, что всё к лучшему. Зверь побеждён, случилось великое благо. Разве это не польза?

— Польза… — спокойно проговорила Нина Николаевна попивая чай из самой целой, и на вид достаточно новой синей чашки в белый горошек. — Польза то оно польза, а как же нравственный аспект. Вот, например твою Машку маньяк изнасилует, изуродует её, да ещё и понесёт она от этой мрази, тогда Вселенная Расширятся будет? Когда социальная жизнь твоей дочери будет уничтожена, что тогда Расширится? — говорила она спокойно, но строго.

— Ой, Нин, вот умеешь ты таску нагнать. Всё будет расширяться, Всё будет! Сколько людей насилует в мире, а тебе от этого худо становится, у тебя от этого третья нога вырастает? В тебе говорит природное Эго! Стоит его пригу…

Не дав Зине договорить, на кухню вбегает запыхавшаяся Галя. В глазах её застыл ледяной страх. Взгляд её блуждает по стенам, пытаясь найти нужные слова для объяснения, но разум параллельно пытает обдумать реальность происходящего. Руки её дрожат, а губы беззвучно колышутся, как мокрое бельё на балконной верёвке.

— Я… Я пошла… а она…

— Да Господи, милочка, что с тобой? — страх библиотекарши передался Нине Николаевне. — Ты присядь, — она усадила Галю на стул.

— Я… Я… говорю, «баб Клав, чай идём пить, а она…».

— Что она? Где баба Клава? — к восприятию страха Любовь Анатольевна была чутче всех из присутствующих здесь дам.

— Нету, — Галочка сделала несколько глотков остывшего чая, и дрожь потихоньку начала сходить с её худощавого тела. — Я поднялась на третий этаж, там баба Клава моет полы. Я спрашиваю её… — она на несколько секунд застыла, как будто пытаясь воссоздать в голове картину происходящего. — Спрашиваю «А что вы чай пить не идёте?», а она мне, «Да полна Я уже Галочка, полна…» и глаза такие спокойные. «Сейчас Я только швабру занесу с ведром в кладовку и всё, а то не хорошо оставлять» говорит она мне, а Я иду за ней, а она всё говорит, что-то себе под нос и говорит, «Зиночки скажи, что бы чай прекращала пить, а сама пей больше и с Любой, и с Ниной», а Я только киваю молча, — библиотекарша сделала ещё несколько глотков из своей розовой чашечки. — Баба Клава заходит в кладовку, Я было за ней, но дверь захлопнулась, прям перед носом, — Галя резко поставила ладонь перед лицом изображая дверь, — Я дверь открываю, а в кладовке пусто, только швабра и ведро на месте стоят.

Не включив указатель поворота, Настя неожиданно для окружающих совершила разворот. Раздался резкий свист тормозов и грубая мужская ругань.

— Куда прёшь курица крашеная!

В ответ из большой красной иномарки полетела череда уже женской брани.

— Глаза разуй, козёл! Видишь, Я по главной еду! Олень безрогий…

Ещё несколько «ласковых» слов на прощанье и конфликт был улажен. Настя припарковалась у входа модного столичного кафе. Веранда, в которой располагалось само заведение, находилась на восьмом этаже нового офисного комплекса, и радовала посетителей обширным видом из окна на одну из центральных улиц этого района. В то время, когда на улице стоял оглушающий летний гул машин и людей, в само кафе веяло спокойствием и запахом корицы.