Список Магницкого, или Дети во сне не умирают - страница 15
Он хитро сластолюбиво осклабился, присаживаясь, усаживает меня, разливает кипяток в стаканы с растворимым кофе. Чувствую его горячее бедро. Тема неистощимо увлекательна: «Возможно, вам рассказывали… Если больной возбужден в автозаке, в столыпинском вагоне, возьмите его половой член. Движения вам известны. Семяизвержение успокаивает, купирует даже кататонический раптус».
Боюсь спросить, что делать в случае возбуждения психически больной женщины. Когда учит начальник-«артист», в вопросах нужно соблюдать меру…
Спавшего больного Опяна пытались задушить сокамерники. Опяну удалось отбиться. Крупный интеллигентный армянин, он сидит на кушетке для внутривенных вливаний, плачет, курит, стряхивая пепел в ладонь. Кошкин дом!
Антоновна смертельно боится больных: страшно сотряслась, раскрыв дверь перевязочной и при выключенном свете заметив меня, дремавшего в облезлом кресле у окна. Антоновна избегает обходов. Душевные переживания больных для нее – не интим, а ток-шоу. Вопросы о затаенном задаются ею больным на вече сестер, врачей, инспекторов, других больных. Она – замначальника по лечебной работе, но алкогольный галлюциноз для нее – «белая горячка» и т. д. Про «шубу» достаточно сказано.
Вчера опер Сергей Григорьевич Гечалаев назвал Антоновне больных, выписка которых должна проводиться лишь с его согласия. Это Никитин, Крайних и Лакшашвилли. Все из 508-й камеры, где сидят «блатные». Блатной – это уголовный авторитет или тот, кто денежки подкидывает ответственным сотрудникам. Антоновна лжет.
Не делится ли Гечалаев с ней? По ее словам, указанные Гечалаевым больные «поддерживают порядок в отделении, следят за ненадежными больными». Троица находится в 4-х местной камере, т. е. либо следит друг за другом, либо втроем за четвертым – «смотрящим» по ПБ. В общем, старожилы Кошкиного дома держат меня за дурака. И я разобрался: троица – «коммерческие», посидельцы, платящие оперу, а через него в стороны и выше за хование в ПБ от не столь комфортного пребывания в камерах общего корпуса. Видели бы вы «плазму» 508-й камеры! Не каждый непривлеченный имеет дома подобный домашний кинотеатр. Опять же еду, сидя в Бутырке, можно заказывать в ресторане… Позже этим троим и другим начальники станут писать в дневниках высосанную из пальца псевдосимптоматику, чтобы оправдать пролонгацию пребывания в ПБ.
Сегодня целая делегация следаков пришла к больному Хасанову. Попросили предоставить для беседы перевязочную, где я принимаю. Не мог не уступить. Убийцу Хасанова уговаривали взять на себя какой-то «висяк», еще одно убийство. Через головы оперов Хасанов сетовал мне, что был в другом городе на какой-то свадьбе в день навязываемого убийства и подписывал подсовываемые бумаги. Я пошел домой, тщательно вымыв руки.
Элтон никогда не принимает больных по их просьбе. Только если сам захочет. Лечит тоже. Когда шлея под хвост пойдет. Экстравагантность его общеизвестна. Сегодня посоветовал приглядеться к ненавидимому Чингису: не считаю ли я как психиатр, что у Чингиса нейросифилис? «Подождите, в зимние холода он в вывороченном шерстью вверх тулупе и с опущенными ушами треуха станет по больнице ходить».
Элтон добивается инвалидности по приобретенному работой психиатра психзаболеванию (мечта многих аттестованных медиков ФСИН): «Я и сам при случае могу прикинуться больным. Три года живу в психбольнице. Никто не разоблачит!»
Антоновна Гордеева прячет кривую улыбку. Она вешает лапшу про состоятельного мужа-бизнесмена, а сама нет-нет да к еде душевнобольных приложится. «Чего муж-казах не кормит? Мак в Чуйской долине иссяк?» – не достойная доверия инвектива злой медсестры.
Аркадий тоже сопровождает этапы. Нет вопроса, что он стоматолог. Вот причина, что его практически никогда нет. Больные зубы я лечу анальгином. Появившийся солнышком Аркадий начинает с более волнующего его, чем вывод больных в зубоврачебный кабинет: «У нас ведь как: место генерала милиции стоит десять миллионов долларов, в Госдуме работать – пять миллионов. У меня таких денег нет. Имею и второе высшее образование – юриста… Да все равно приходится работать в тюрьме, добираясь сюда из Каширы».