Спокойное течение жизни - страница 20

"Беседа" проводилась в одной из свободных комнат деканата, которую торопливо очистили озадаченные преподаватели, только-только разложившие свои домашние обеды.

Второй из агентов, старший, оказался более вменяемым. И, кстати, предъявил свою бляху и представился — Игнат Дмитриевич Ивлев, старший следователь по ОВД, подполковник (!) — только после того, как комната опустела и был установлен Полог (действительно, оба агента были неслабыми магами — Первые Разряды или даже Кандидаты, а может даже и Мастера…).

— Говоришь, тебя вчера вечером уже допрашивал эс-бэ Сварогов в имении "Ламские холмы"? — Поинтересовался Ивлев, когда Казанцев, пытавшийся давить на меня и лезущий с замечаниями к месту и не к месту, наконец уткнулся в лист протокола.

— Не допрашивали, господин Ивлев. Допрашивать меня имеете право только вы и следователи жандармерии. При предъявлении соответствующих полномочий. А в поместье "Ламские холмы" мне задавали вопросы, на которые я добровольно отвечал…

— "Теория и практика допросов", да? Говорят, детишки в Семьях и такой предмет изучают?

— Нет, Игнат Дмитриевич. Конституция Российской Империи. Глава вторая "О правах и обязанностях российских подданных", пункт тридцать первый. Девятый класс общеобразовательной школы.

— И о чем же тебе… задавали вопросы?

— Их интересовало мое алиби в воскресенье. А так же причины перевода в Московский Университет.

— Алиби? А тебя в чем-то обвиняли?

— Никаких обвинений, кроме "да на тебя печенья не напасешься, проглот ты эдакий!" предъявлено не было.

Ивлев чуть заметно усмехнулся, а Казанцев нахмурился… с чувством юмора у него тоже полный… Ну — ожидаемо, ожидаемо.

— Причины, по которым Свароги тебя допра… э-э-э… испытывали любопытство, тебе раскрыли?

— Нет… Разрешите вопрос, господин Ивлев!

— Нет, — Покачал головой Ивлев, предугадав вопрос. — Государственная тайна.

— Понял.

— Когда закончился допрос?

— В два часа ночи.

— Переночевал в поместье?

— Нет.

— "Нет" и все?

— Нет, не все. Покинул поместье в два часа пять минут (часы на проходной), в два часа шесть минут пометил — простите за подробности — забор поместья… с внешней стороны… и отправился на платформу.

— То есть сел на электричку и…?

— Ну, Игна-а-ат Дмитриевич! Последняя подмосковная электричка идет через Кратово в ноль-ноль!

— Ах, да… забыл. То есть лег там на скамеечке и заснул, да?

— Там не скамеечки, а эти гадские пластиковые сидушки — лежать на них невозможно! Тем более — спать.

— Ага… То есть лег на голый бетон и сладко уснул?

— Не на бетон, а на плитку. Нет. Был задержан нарядом транспортной жандармерии за нарушение общественного порядка и препровожден в участок номер… Вот номер не помню…

— Ага… Хорошо. И плохо, что не помнишь. Ну, а офицер, проводивший задержание? Имя, Фамилия, Звание. Это-то хоть помнишь?

— А как же! Старший унтер-офицер Дерюгин был очень… убедителен, когда проводил беседу! Такого, попробуй, не запомни!

— Дерюгин… Паша, записал?

— Ага!

— Хорошо-о-о… А потом?

— Потом меня растолкали и посадили в электричку.

— Во сколько?

— Электричка — вторая — шла в пять десять. На первую — в четыре сорок пять — меня разбудить не успели.

— Оч-ч-чень интересно, Олег. Очень. Ну, что ж… Подписывай протокол. А, да, правильно — сначала прочти… А теперь возьми ручку и бумагу и письменно опиши свой день в воскресенье. То есть то же самое, что ты рассказывал у Сварогов. Потом подпишешь. Понятно?

— Так точно, господин Ивлев!

— Пиши!

Я постарался подробно, с указанием времени и свидетелей, написать сочинение "Как я провел это воскресенье". Разумеется, промежуток времени между двумя и тремя часами дня постарался описать не более подробно, чем все остальное.

Внимательно перечитав мой труд, Ивлев пошевелил усами над особо заковыристыми перлами, покивал, сказал несколько раз свое "ага-ага".

И засунул руку во внутренний карман пиджака.

— Олег Ильич, вам знаком этот предмет?

На столешницу лег маленький прозрачный пакетик. В пакетике находился крохотный сплавленный кольцеобразный кусочек металла, сквозь отверстие был продет кожаный шнурок… видимо, для ношения этого "украшения" на шее.