Спор с безжалостной судьбой - страница 12
Георгий Иванов
Опять на дорогах Италии:Порывисто дышит мотор.Флоренция, Рим и так далее,Неаполь, миланский Собор…Блаженствует вечер каштановый,Над Лидо в полнеба закат, —Совсем, как в стихах у Иванова, —Сгорает и рвётся назад.Но мне ли теперь до Венеции,До кружев её базилик,Когда, оборвавшись с трапецииВ бессмыслицу, в старость, в тупик,Я вижу: в конце траектории,На стыке дорог и орбит, —Огромное небо ИсторииПоследним закатом горит.Рим
На площади, перед Собором,Июльский зной не растворим, —Ложится медленным узоромНа горизонт вечерний Рим.Не так ли святотканной сетью,Перегоняя ночь и день,Ложилась на тысячелетьяЕго апостольская сень?Теперь же в бронзовом закатеЛишь тени зыбкие дрожат,И о другом апостолатеПророчит медленный закат:О том, что сумраком незримымГорящий Запад озарён,И Первый Рим пред Третьим РимомВ священном трепете склонен.В пути
Если лопнет передняя шинаИли тормоз на спуске сгоритИ слепая стальная машинаВ побеждённое время влетит, —Пусть застынут в легчайшем виденьеЛуг зелёный и синяя твердь,Потому что последним мгновеньемПобеждаются время и смерть.Флоренция
Мне бессонится,мне не лежится.Канителятся мысли гурьбой.Израсходовав все заграницы,Я не знаю, что делать с собой.За окном флорентийское небо,А за ним петербургский рассвет.Мне бы горсточку радости,мне быДвухцилиндровый мотоциклет!Чтоб в бессонницу,в небо,в Италию,В Петербург,в Петроград,в Ленинград,И так далее,и так далее…Через дождь,через снег, через град —Прокатить бы по шпалам Истории,По тому, что ещё впереди:По её винтовой траекторииВ побеждённое завтра войти.Чтоб из завтра взглянуть на Флоренцию,На сравнявшийся с небом рассвет,На полёты,бунты,конференцииНаших кибернетических лет.Мне не спится.Мечты колобродят,За окном всё забито весной:Там огромное солнце восходитНад моей легендарной страной.Неаполь
Над блоковскими ресторанами,Над джазом в радужном порту,Ночь кувыркается рекламами,Играет в звёздную лапту.Куда деваться от Италии?!Вот если б только да кабы —Уйти, сбежать от вакханалииСвоей же собственной судьбы…А я мечтаю о Неаполе,Кочую из кафе в кафе,Стараюсь разобрать каракулиНеоновых аутодафе.Так явь становится безумием,Спиралью, радугой, виткомНад треугольником ВезувияВ прохладном воздухе ночном.Возвращение
Солнце, море,мечты и дороги…Гулкий сумрак резных кампанил:Счастье было совсем на пороге,В дверь стучалось.Но я не пустил.Мимо! Мимо!Мелькают пейзажи,Задыхается мотоциклет.Ветер вскинется, грудью наляжет,Отшвырнёт фиолетовый след.И невольно глаза закрывая:Сто,сто двадцать,сто сорок!..А вдруг?..Над Венецией ночь кружевнаяНачертила серебряный круг,Захлебнулась неоновым блеском,Провалилась сквозь тысячи лет,И на утро проснулась на Невском,Поджидая февральский рассвет…Так, под нервную дробь ундервуда,Возникают былые года,Появляются из ниоткудаИ, срываясь, летят в никуда,Исчезая кривым силуэтомЗа мазками оранжевых крыш.Под косым электрическим светомВижу стрелку и надпись: ПАРИЖ.
«Горы как горы. Река как река…»
Горы как горы. Река как река.
Люди как люди. Тоска как тоска.
Те же дороги, поля, города:
Всё, как и было, и всё, как всегда.
Те же и то же. Лишь мы изменились:
Стали постарше. Сгрустились, смирились.
Всё, как и было, и всё, как всегда:
Где-то, кому-то пришла череда —
Разом, без спросу. Не ждал, не гадал.
Даром. А прочее — литература.
Мало тебе, барабанная шкура?
1991
«Какая-то странная странность…»
Какая-то странная странность:
Ни грусть, ни любовь, ни тоска.
Её принимаю как данность,
Как музыку, как облака.
Скитанья, блужданья, сознанье,
Чужие бездушные зданья,
За ложь и за правду борьба.
И те же ненужные знанья:
Волшебная участь раба.
«Осенний день давил своею грудой…»
Осенний день давил своею грудой,
Как на гору ползущий грузовик.
Осенний день уже не верил в чудо