Споры об Апостольском символе - страница 18

Что касается истории Символа, то эта сторона дела небогата результатами у наших авторов. Некоторые из них прямо принимают те результаты, к каким приходит Гарнак. «Брошюра Гарнака дает некоторые выводы научного исследования относительно происхождения и развития Символа, которые мы с благодарностью и приемлем», — говорит один из апологетов (Liideke. S. 4) и на том и кончает речь об истории памятника. В существе дела, как оказывается, мы не вправе многого ожидать от наших авторов, ибо, по словам лучшего оппонента Гарнака — Цана, точная история Символа есть дело будущего, и притом, может быть, не близкого будущего. Он выносит впечатление, «что в обширном кругу теологов ни в течение долгих лет мира, ни во дни горячего спора нельзя находить достаточно основательного знания дела», и прибавляет: ценного материала для раскрытия дела собрано много, но настоящей истории Символа еще нет. «История Апостольского символа, — по его словам, — должна положить в свое основание как работы, какие уже сделаны, так и работы, которые еще нужно сделать, и тогда впервые будет написана такая история, причем она должна быть чужда духа партийной теологии» (S. 1–3). После этого очень понятно, как мало нового и интересного могло быть сказано апологетами Символа относительно его истории.

Более интересное ограничивается некоторыми заметками у двух авторов. Один из них заявляет, что Гарнаку не во всем можно доверять, когда он берется раскрыть историю Символа. «Поразительно, что Гарнак, — пишет апологет, — ни одним словом не упомянул о главном факторе в развитии Апостольского символа; и кто без точного знания этого исторического фактора станет читать книжку г–на профессора и сочтет правильным то, что им написано, тот сильно обманется». «Какой же это главный фактор?» — спрашивает автор и отвечает на вопрос так. В течение нескольких веков этот Символ как святое предание самих апостолов хранился в тайне. Запрещено было его записывать на бумаге, чтобы предохранить от профанации со стороны неверных. Текст Символа устно передавался от епископа к епископу при хиротонии, от епископов — пресвитерам и диаконам, а эти последние научали Символу и прочих крещаемых. Содержание его было общеизвестно, это содержание «можно было проповедовать даже с кровли», но сама формула оставалась тайной, известной только верующим (Bauerfeind. S. 3—4). Что же отсюда следует? А вот что: записывать Символ на бумаге стали в Церкви поздно; поэтому, разъясняя историю Символа, нельзя ограничиваться только письменными документами, как делает Гарнак; эти документы далеко не доводят нас до первых времен появления и развития Символа; нужно брать во внимание, так сказать, неписанную историю Символа, и лишь тогда откроется великая древность этого памятника. Без сомнения, требование Гарнакова критика справедливо; но, к сожалению, сам автор, в силу этого самого требования, приходит к таким выводам, которые не могут заслуживать одобрения. Так, он утверждает, что не только т. н. древнеримская редакция Символа, но и т. н. новоримская редакция его (см. об этом нашу первую статью), по их букве составляют произведение св. апостолов, — с чем не согласится никто из самих сотоварищей автора по оружию (S. 10–11).

Как видим, здесь автор со своей полемикой заходит дальше пределов должного; но это не единственный случай у рассматриваемого автора. Борьба с Гарнаком приводит его к явным несправедливостям. Укажем на следующее обстоятельство, весьма интересное и важное и для нас, сынов Греко–Восточной церкви. Гарнак заявлял, что Греко–Восточная церковь не употребляла и не употребляет Апостольского символа и тем старается доказать, что западные Церкви не совсем правы, когда излишне дорожат указанным памятником. Главный недостаток этого замечания Гарнака, по нашему мнению, в том, что оно слишком кратко, а потому неопределенно. Но рассматриваемый Гарнаков полемист отнесся к этой заметке иначе. В жару полемики он решился доказать — как есть — обратное тому, что утверждает берлинский профессор, с присовокуплением некоторых оскорбительных замечаний по адресу Греческой церкви. Полемист полагает, что будто бы Греческая церковь в течение первых пяти веков владела таким же Символом, каким владеют по сию пору Церкви западные, но что она потом потеряла свое сокровище. Виной такого печального события, по рассуждению полемиста, была деспотическая власть византийских императоров. Критик пишет: Апостольский символ или же формы Символа, сходные с ним, «исчезли из этой Церкви благодаря императорскому деспотизму: византийский император Зенон своим указом — «Энотиконом» — строжайше предписал (в 482 г.), чтобы в его царстве при крещении употреблялся впредь лишь один Никейский символ, с исключением всяких других Символов; а император Анастасий (491–518) предписал, чтобы на будущее время в Византии употреблялся при богослужении Символ II Вселенского собора». Что же касается заявления, сделанного на Флорентийском соборе со стороны известного Марка Ефесского, что греки «никакого Апостольского символа не имеют и ничего о таковом не знают», то полемист усматривает в словах Марка лишь «поразительное невежество»; и при этом делает такое заключение: «Апостольский первосимвол никогда не хранился в Греческой церкви с такой рачительностью, как в Церквах западных» (S. 20–22). Все эти рассуждения полемиста суть плод полемического задора — и правды в них не заключается. Неправда, что будто Зенон предписывал Империи употреблять Никейский символ: во–первых, он адресовал свой указ не ко всей Империи, а лишь в Египет, а во–вторых, он говорил о символе Константинопольском, а не Никейском (Никейский символ почти совсем не употреблялся в качестве крещального Символа в Греческой церкви). Неправда и то, что будто Символы поместных Церквей в Греции заменены Никейским (правильнее: Константинопольским), по приказу византийских императоров. «Если мы в настоящее время при крещении читаем, а за богослужением слышим редакцию Константинопольского символа (II Вселенского собора), то этим мы обязаны