Спросишь опять - отвечу “да” - страница 8

“С кем я буду разговаривать?” - спросила она.

“С соседями” - сказал он - “С людьми, которых ты встретишь по дороге. Ты заводишь друзей быстрее, чем кто-либо, кого я знаю. Кроме того, ты же будешь ездить в город на работу. Будешь общаться там с сотрудницами. Автобусная остановка прямо в конце квартала. Тебе даже не нужно будет учиться водить, если ты сама этого не захочешь”.

“Я буду твоим личным водителем” - пошутил он.

Он не знал, как объяснить, что ему нужны деревья и тишина - лекарство от того, с чем он сталкивается на работе. Что, пересекая мост, он как бы устанавливает физический барьер между домом и работой, между одной жизнью и другой. В его воображении всё уже было распределено: по ту сторону будет существовать офицер Глисон, а по эту - Фрэнсис Глисон.

В академии некоторые из преподавателей-ветеранов уверяли, что в своей тридцатилетней карьере им никогда не приходилось браться за оружие. Но всего за шесть месяцев службы Фрэнсису уже пришлось это делать несколько раз. Его сержант недавно выстрелил в грудь тридцатилетнему мужчине во время противостояния у шоссе Брукнер, и тот скончался на месте происшествия. Все согласились, что это было правильное решение, поскольку нарушитель был законченным наркоманом и к тому же вооружён. Сержант нисколько не переживал по этому поводу, и после смены все направились в ближайший бар, пропустить по паре кружек пива.

Но на следующий день, кому-то пришлось встретиться с матерью этого человека и матерью его детей, чтобы объяснить им, что произошло. Иначе они отказывались покинуть полицейский участок. Тогда Фрэнсису показалось, что он был единственным, кто чувствовал себя потрясённым. У погибшего была мама. Дети. Он не всегда был наркоманом. Стоя у офисной кофеварки и мечтая, чтобы эти женщины, наконец, уже ушли домой, он, казалось, мог видеть всю жизнь убитого, а не только момент, когда тот глупо размахивал своим маленьким пистолетом.

Он ничего не рассказывал Лене об этом, только повторял, что на работе всё в порядке, просто много дел. Но она чувствовала всё, о чём он предпочитал молчать, и снова думала про этот дом. Она представила яркие цветы у крыльца. У них могла бы быть спальня для гостей. А автобус из Гиллама до центра Манхэттена доезжает быстрее, чем метро из Бэй-Риджа.

В апреле 1974 года, всего через несколько недель после того, как они упаковали пожитки во взятый напрокат грузовик и переехали на север, в Гиллам, местный врач, осматривая Лену в своём маленьком офисе рядом с кинотеатром, сообщил, что она уже на третьем месяце. Автобусные поездки закончены, сказал он. Теперь её единственная работа - это правильно питаться, не волноваться и не проводить много времени на ногах.

Лена и Фрэнсис ходили вокруг дома в поисках места, где посадить рассаду помидоров, когда она сообщила ему об этом. Он остановился, обескураженный.

“Ты случайно не знаешь, как это произошло?” - спросила она с самым серьёзным выражением лица.

“Ты не должна стоять” - воскликнул Фрэнсис, бросив помидоры. Предыдущие владельцы оставили во дворе два ржавых металлических стула, и теперь он был рад, что не выбросил их. Он встал, затем сел напротив неё, затем снова встал.

“Мне что, сидеть здесь до ноября?” - спросила Лена.

Она перестала ездить на работу в двадцать пять недель - допекла мать, постоянно говоря, что все эти люди, несущиеся через автовокзал, могут толкнуть её локтем или сбить с ног. В тот день она в последний раз надела чехол на свою печатную машинку. Сотрудницы устроили ей вечеринку в столовой и заставили надеть детский чепчик, украшенный лентами от подарков.

Весь день дома, имея больше свободного времени, чем когда-либо в своей жизни, она только успела познакомиться с пожилой парой, живущей в доме справа от них, как женщина умерла от рака мочевого пузыря, а её муж всего две недели спустя - от массивного инсульта.

Некоторое время в пустом доме не было никаких признаков перемен, и Лена стала думать о нём как о всеми забытом члене семьи. Колокольчик на почтовом ящике всё ещё звенел. Пара хозяйственных перчаток лежала поверх мусорного бака, как будто кто-то вот-вот вернётся и наденет их. Но со временем лужайка приобрела неухоженный вид. Размытые дождём и выцветшие на солнце газеты кучей лежали у въезда в дом. Однажды, поскольку никого больше это не заботило, Лена подошла и убрала их.