Спящий мореплаватель - страница 4

Незадолго до прихода циклона жара становилась невыносимой и гораздо более влажной. От моря исходил привычный запах дохлой рыбы. И поскольку в той некрасивой бухте или в той стране (которую кому-то пришло в голову назвать Кубой) всегда находилось место самому худшему, циклонам предшествовали брызжущие кипятком дожди, капли которых, как крошечные искры, обжигали, попадая на кожу. Москиты и комары окончательно заполоняли пляж, видимо стремясь воспользоваться этим последним моментом, словно знали, что, когда поднимется настоящий ураган, он сметет и их.

Мамина снова сказала:

— Ненавижу циклоны и несчастья. Представляешь, до чего я наивна, в мои-то годы.

Она помогла Андреа привязать последнее кресло и подняла керосиновую лампу, потому что электричество давно выключилось. В доме зажгли самодельные керосиновые горелки и две или три керосиновые же лампы, оставшиеся со времен изобилия. Едва задувал ветерок, можно было ожидать, что свет выключится. Оливеро, который со своим грустным чувством юмора беззлобно издевался надо всем и вся, говорил, смеясь, что проводов просто нет, что они давно пришли в негодность, как все остальное, и что электричество распространяется прямо по воздуху, как крики, голоса и эхо.

— Циклоны, несчастья, — повторила Мамина, которая все еще чувствовала стеснение в груди и странное желание плакать.

— А самое страшное, — подтвердила Андреа, несколько раз кивнув и вздохнув, — что один-единственный циклон приносит множество несчастий.

— Хватит ныть, сейчас не время для нытья, — отозвался из темноты своим страшным басом Полковник-Садовник.

Он появился, словно привидение. Высокая, не отбрасывающая тени фигура с мангровой палкой вела за собой корову.

Мамина и Андреа забыли о дурных предчувствиях, многозначительных фразах и почувствовали желание расхохотаться. Полковник шел из угольного сарая. Он закрыл его как можно крепче и постарался защитить дрова от воды, чтобы они не так намокли, хотя и был уверен, что его усилия напрасны: если приближающийся циклон будет таким, как о нем говорят, то угольный сарай ничто не защитит. Хотя бы Мамито, корова, будет в безопасности, ей-то уж найдется место среди добрых христиан, ведь для того она их и кормит, с риском для себя между прочим.

Полковник помог животному подняться по ступеням, разделявшим дом и двор, и провел ее через всю террасу в гостиную. Человек и корова остановились посреди гостиной, словно сбившись с пути. Андреа посветила лампой. Мамина сдвинула мебель, освобождая дорогу, и Полковник отвел корову в бывшую уборную для прислуги, за кухней, в которой теперь держали всякий хлам. Там уже были куры. Животные с трудом умещались в бывшей уборной и не могли пошевелиться, но, по крайней мере, здесь им не угрожала непогода.

— Она нервничает, — заметил Полковник, — вы, конечно, понимаете, что это значит: если корова беспокоится, это к плохой погоде…

— Ей неудобно, бедное животное, — вздохнув, сказала Андреа без иронии.

— Что же, оставить ее в сарае? Если я ее там оставлю, завтра ее найдут за тысячу миль отсюда, где-нибудь в Алабаме. — Он провел своими почерневшими, огромными ручищами по волосам и наставительно поднял указательный палец. — Возможно, бедная корова была бы даже счастливее в Алабаме. Там родился Нат Кинг Коул.

Андреа не ответила. Даже не взглянула. Ей было не до шуток, которые к тому же и не были шутками и предвещали ссору, а к ней она не была готова. Не была она расположена и подыгрывать, даже притворно, прячась за улыбкой. Сопровождаемая своими тремя кошками, она пошла обратно, невольно отмечая следы грязи, угольной пыли и мокрого песка, оставленные коровой на полу гостиной. Она снова несколько раз вздохнула и кивнула головой. И снова испытала желание, которое последнее время часто испытывала, оказаться подальше от этого дома и от этой бухты. Не только в пространстве, но и во времени.

— Если бы заново прожить жизнь… — пробормотала она, так тихо, что никто ее не услышал.

Андреа и Мамина проверили каждое окно, удостоверившись, что все они накрепко заложены железными засовами. Заодно они удостоверились в том, что все спят.