Среди нас выживает сильнейший. Книга 1. - страница 9

— А что тут такого. Меня силком хотели за муж отдать, а я по жениху вдарила ружьем. Теперь спасаемся в тайге, благо места укромные знаем.

— Жениха не убили?

— Ну что вы, его убить надо медвежьей пулей, а от дроби еще не умирали.

Она вдруг засмеялась от такого радостного сообщения.

— Вернетесь, и раненый жених до вас доберется.

— Не доберется, он уедет на заработки в город.

— Слушай болтушка, — прерывает ее старуха, — принеси отвар с подоконника, дай парню.

Я отпиваю отвар из кружки и чувствую, что… засыпаю.

Проснулся от толчка.

— Военный, так куда тебе надо?

Передо мной стоит старик.

— В свою часть, на станцию Чупры.

Он качает головой. Я щупаю свои глаза и чувствую, что все в порядке, они не опухли.

— Не знаю такой станции. Но понял только одно, тебе надо добраться до железной дороги.

— Да и хорошо бы покороче маршрут.

— Это невозможно, все равно делаешь большой крюк, хорошая дорога на юг в трех сутках пути, надо плыть по реке, вверх по течению, или другой путь — вниз по течению, до главной реки, а там ждать попутное судно.

— А по тайге? Можно пройти по прямой по тайге?

Старик качает головой.

— Это невозможно. Пойдем на улицу, я тебе на песке нарисую.

Я выхожу на улицу и замечаю, что комары и мошки старательно облетают меня. Девушка на реке стирает шелковые тряпки, мы подходим к ней и старик расчищает прибрежный песок.

— Смотри, вот здесь тайгой пройти можно, — он прутиком обозначает речку и от нее проводит наклонную линию на юго-восток, — Почему так провожу? Прямо опасные болота, засосет в них. Дальше опять речка, тоже впадает в главную. Ее обязательно пересечь надо только вот здесь. — Прутик чертит рогатку и упирается в острый угол. — Лет пятьдесят назад одна экспедиция пробила дорогу на север, потом ее забросили. Вот с этого выступа ты пройдешь строго на восток и найдешь эту дорогу, должен прямо в нее упереться, а там… до колонии, дальше — грейдерная дорога и к железной дороги.

— Сколько мне идти до колонии?

— Дней пять. Может передумаешь, все же поплывешь на восток? Я помогу.

— Нет. У меня времени мало. Уже день потерян, еще пять идти, а от туда до железки нужно еще четыре затратить.

— Почему четыре? Меньше. На попутке, за день доберешься.

— Хорошо если будет так. Меня, конечно, больше волнует участок до колонии.

Старик качает головой.

— В лесу опасности больше, чем в поле или на воде и потом, не зная леса, трудно по нему идти.

Солнце уже торчит почти над самой головой. На мои веки и на открытую кожу гнус почему то не садится. Я помылся в реке и добрая семья хорошо покормила меня мясом и рыбой. На прощание дали сумку с большим запасом еды. Старик решил, что переправит меня через реку его дочь. Он давал ей последние наставления.

— Ты, дура, смотри гостя не утопи. Да приглядывай за течением, а то унесет, потом ищи…

— Да, все будет в порядке, отец.

— Знаю я тебя. От одной беды спасешь, в другую влезешь.

— Не бойся. Переправлю гостя.

Я стал прощаться с хорошими людьми, подарил бабке шелк, чему она очень обрадовалась. За этот подарок она дала мне бутылочку с мутной жидкостью.

— Натирайся каждое утро, сынок, ни комары, ни гнус, ни звери к тебе приставать не будут. И вообще, вижу твое будущее, ты пройдешь через многие препятствия и неприятности, но все потом будет хорошо.

— Спасибо, бабушка.

На берегу две лодки перевернуты вверх дном. Старик легко отволок одну к воде. Девушка протянул мне весло.

— Я спереди веду лодку, ты помогай сзади. Хорошо?

— Хорошо.

Лодка очень валкая. Я осторожно присаживаюсь на заднюю доску и закидываю под ноги мешок с едой. Моя проводница усаживается спереди.

— Папа, я скоро, — крикнула она старику.

— Давай, доченька.

Мы поплыли на тот берег, лодку быстро сносит по течению.

Отнесло нас далеко. Мы вытащили лодку на берег и девица подошла ко мне.

— Военный, просьба к тебе. Я молодая, а живу на голодном пайке. То мужиков нет, а если есть, то уроды. Помоги мне, нельзя же так мучить меня.

— Ты о чем?

— Разве не догадался.

Девушка подошла вплотную и положила руки на плечи.

— Что, прямо здесь?

— А где же? Конечно здесь. За сотню километров ни одной живой души нет.