Средневековые французские фарсы - страница 53
Красив мой крантик, видит бог!
Не полон ли уже горшок?
А горяча моча, ей-богу!
Я сам себе ошпарил ногу.
Повыше плошку, говорят,
Не то забрызгаю наряд.
Мать.
Так, что ли?
Женин.
Эх, обсикал платье!
Гадальщик.
Итак, могу теперь сказать я,
Что, сколько в плошку ни гляжу,
Все истины не нахожу.
Урина не имеет цвета,
И, следовательно, мать — вот эта.
Но кто отец — не вижу, нет.
Женин.
Ох, страшно — только б не жакет.
Как хочет мать, боясь огласки.
Гадальщик.
Жакет? Рассказывайте сказки!
Но чтоб увериться вполне,
Что твой отец известен мне,
Исследовав твою урину
Светлей стекла, я не премину
Заметить, что твоим отцом
Мог быть священник; только в том
Не поручусь: в моче есть признак,
Но он мелькает, словно призрак, —
Понять возможно так и сяк.
Женин.
Прошу вас, нагадайте так,
Чтоб наш кюре был мой родитель.
Гадальщик.
Да замолчишь ли ты, мучитель?
Женин.
Ах, сударь, я молчать готов,
Держитесь только ваших слов!
Ведь вы отцом его признали.
Гадальщик.
Как знать! Раз вы мне помешали,
Возьму да и скажу — не он.
Священник.
Молю вас, господин Тиньон[117],
По чести дело рассудите.
Гадальщик.
А коли так, то замолчите:
Вы перебили мысли нить.
Он сын его; им может быть;
Покуда это неизвестно,
Но, коль судить о деле честно,
Мне кажется — ему он сын.
К тому ж есть верный знак один:
За ним он ходит неотлучно,
А с матерью мальчишке скучно,
И заключить я не боюсь
Omnibus evidentibus[118],
Что он — дитя мессира Жана,
В чем, заверяю, нет обмана.
А мать его — ему не мать.
Мать.
Не мать? Ну, это как сказать!
Святым клянусь я Иоанном,
Вы лжете и хотите зла нам.
Вам только по моче гадать,
И я по шее наподдать
За эти речи вам готова.
Гадальщик.
Довольно. Более ни слова.
Случайно я ошибся здесь.
Да, вижу я, ваш облик весь
Имеет общее с Женином.
Мать.
Он — мой?
Женин.
Не буду вашим сыном!
Я правды ждал, а это ложь:
На вас я вовсе не похож.
Люблю я лишь мессира Жана.
Он мой отец, тут нет обмана,
И больше мне не стройте рож.
Гадальщик.
Вас рассудить я должен все ж.
Я по моче гадать не буду,
Не то собьюсь и все забуду.
Чтоб спорить не было причин,
Пусть он ничей не будет сын.
Вот Соломоново решенье[119]!
Поскольку отрицает мать,
Что сын кюре он по рожденью,
А сам Женин не хочет знать
Свою же собственную мать,
То и выходит, без сомненья,
Что вовсе нету ни отца,
Ни матери у сорванца.
Нет никого, кроме жакета,
Что был бог весть какого цвета.
Но, не познав мужчины, мать
Женина не могла зачать.
Итак, кто породил Женина?
Не женщина и не мужчина.
Женин.
Ну, я дождался именин!
Ничейный сын ты, друг Женин.
Коль понял я сужденья ваши,
Женин — не сын своей мамаши,
Не сын папаши своего.
Итак, не сын я никого!
Коль папы с мамой не имею,
Женином боле быть не смею!
Кто ж я — Жанно, коль не Женин?
Нет, я Женин, ничейный сын!
И по какой узнать примете,
Есть я иль нет меня на свете?
Кто я? Христос? Иль божья мать?
Нет-нет, они в раю. Как знать,
Не черт ли я? Смотрите сами —
Не черт, поскольку не с рогами.
Кто я такой — мне невдомек.
Но все ж не зверь я, видит бог!
И если глянуть беспристрастно,
Я — как все люди, это ясно.
В итоге заключаю я:
Я есть, но как бы нет меня.
Кто я? Святой Фома? Едва ли —
Меня не канонизовали.
Я жив. А жизнь, скажите, чья?
Кто это: я или не я?
Нет, поклянусь вам, право слово,
Что не похож я на святого,
Иначе, уверяю вас,
Меня писал бы богомаз
И звался б я в недобрый час
Святым Никто, а не Женином!
Когда б я был собачьим сыном,
Коровьим или лошадиным,
Уж тем счастливей был бы я,
Что знал бы, где моя семья.
Итак — клин вышибают клином:
Раз я ничей, я стану сыном
Тому, кто мне поболе даст.
Я хоть не немец, а зубаст.
Коль продавать, так подороже!
И многие со мною схожи.
На этом кончается фарс о Женине, ничейном сыне для четырех действующих лиц.
Заново издан в Лионе в доме блаженной памяти Барнабе Шоссара, что у церкви богоматери Конфорской, заступницы нашей.
Трое волокит у распятья[120]
Мартен
(первый волокита, поет).
Я от любви устал томиться
И жажду избавленья.
Коль невозможно исцелиться,
Уж лучше с жизнью распроститься,
Не медля ни мгновенья.
Я жду с красавицей свиданья
В условном месте в час ночной.
Меня томит одно желанье,
Я отдал сердце ей одной.
Готье
(поет).
Сдержать я должен обещанье,
Что дал прелестнице моей.