СССР-2061. Том 3 - страница 8

Комлен рванулся всем телом. В ужасе. Могуче, как подминаемый сворой собак медведь. И ковер песка разошелся. Светит солнце. На перчатке длинные, затянутые перемешанной с песком гермопеной, разрывы. И зацепившаяся за ткань длинные кремниевые пластины правильной формы. Впрочем о них он не думал вообще, просто стряхнув как мусор.

— Оля! Оля! — Комлен орал по громкой связи, но слышал лишь тишину.

Альпинист заозирался. Ничего. Ровный слой песка по всему склону. Ни следа. Командирский планшетник был в нагрудном кармане. Комлен спешно его запустил. Маячок костюма Ольги горел. Хоть что-то. Координаты. Спустившись вниз по склону, Комлен стал копать песок. Руками получалось плохо. Планшетник снова пошел в ход.

— Одиннадцать человек на сундук мертвеца… — крутилось в голове пока он копал планшетником. Время все текло, а песок все осыпался в яму, которая становилась все глубже. На лбу холодный пот.

Ткань показалась внезапно, когда он прошел чуть ли не полтора метра. Дальше он уже работал как Стаханов, вырывая девушку.

— Жива?

— Местами…

Он прижал ее к себе. Силы ушли. Комлену показалось, что они выбирались из ямы намного дольше, чем он ее рыл. А потом лежали на краю. Долго.

Кстати планшетник только поцарапался и слегка погнулся. Чехия.

Шевеление. Песок осыпался, увлекая планшетник в яму.

Один из контабандистов все же откопался. Комлен со стоном поднялся на шатающиеся ноги. Соперник был в ненамного лучшем состоянии. Удар ногой. Ольга снова валится в яму. Комлен бьет нападавшего кулаком, но перчатка скользит по забралу. Их борьба — как пародия. Слабые пинки. Бессильные оплеухи.

Кровь в висках. В какой-то момент Комлен не выдержал и упал. Контрабандист почти мешком свалился на его грудь. В его перчатках оказался камень, который он тут же опустил на забрало альпиниста. Стекло покрылось новыми трещинами. Комлен задергался, но все не мог освободиться. Новый удар. Еще. С каждым разом в голове все мутнее. А контрабандист все молотил его по треснутому забралу. Вверх-вниз. Раз и еще раз. Гермопена клоками разлеталась по сторонам не успевая заделывать трещины. А враг все бил как молотом и в глазах все краснело. А уходящий воздух все шипел. Раз и еще раз. Камень вверх — камень вниз.

А потом контрабандист вдруг взлетел. Размахивая руками как птица. Нет… Он стал как туча. Как туча, летя под звездами и исходя на песок красным дождем. И Тигран тоже летел, в другую сторону, матерясь и вцепившись в свой Кох-Лебеденко. Через пространство… Пока склон все таки не принял его в свои пыльные объятия. А рядом с Комленом была Оксана, уже раскладывающая полевую аптечку… Или еще что-то… Трудно было видеть, кровь и гермопаста залила все лицо.

Они продолжали подъем… А связи все не было. Комлену было плохо, но он заставил себя идти. Порой терял сознание. Порой его тащили на носилках. Порой он был полумертв. Порой полужив. Ольге было лучше. И то хлеб. День. Ночь. День. Ночь. Но однажды они сделали шаг и вершина всех вершин, сдалась.

Все. Знамя вбивали остервенело, как кол в грудь упыря. Ольга уже колдовала над рацией, наконец найдя нужную волну и вызывая ближайший купол.

Пошатываясь, Комлен огляделся. Олимп так огромен, что даже отсюда в любую сторону видны только его склоны. От горизонта до горизонта. Вечернее небо было алым. Тоже от горизонта до горизонта. Таким же алым, как и поставленный на Олимпе флаг.

Монтаж закончили к пяти утра. Попинав напоследок кнехт, вколоченный в грунт по самую тыковку, Лёня ловко взбежал на склон ущелья, чтобы единым взглядом оценить готовность заставы. На первую сеть он не очень надеялся — её задача сбить первый напор и только. Зато вторая, по всем расчётам, должна была выдержать. Последний, третий заслон, служил больше для подстраховки, чем отвечал принятым представлениям о мощности роя.

"Спокойствие пограничников — не последнее дело, — подумал Лёня, и приказал по общей связи выключить прожекторы. — Незачем врагу подсказывать направление"… Он усмехнулся своим мыслям — отсидеться не получится в любом случае: когда рой ударит по основному кордону, насекомые примутся за поиски обходных путей. В Чистую Падь заглянет только часть потока, но и этот рукав малым не покажется.