СССР глазами советологов - страница 13

В наши дни коллективистская этика выражается и в неявной форме, и в конкретных чертах социальной и экономической организации общества. На работе, на транспорте, даже в прогулках по лесу русские собираются в кучу, находя успокоение в толкании друг друга, неизбежном в переполненном магазине или в маленькой квартире. Не говоря уже об общем напряжении, которое создает эта привычка, а также о трудностях новобрачных, вынужденных жить с родителями под взаимным наблюдением друг друга, возникает даже некоторый вкус к межличностным контактам и определенное чувство общности…

Одиночества мало кто ищет. По воскресеньям в лесах Подмосковья группами по 20–30 человек ходят туристы, ради этого организуя целые клубы. «А вы что, одна или там с двумя-тремя подругами никогда не ходите?» — спросил я у женщины средних лет.

Вопрос очень смутил ее. Люди, с которыми она ходила в турпоходы, ей нравились, и разговаривать с ними нравилось. «Это же коллектив», — сказала она.

Слово «коллектив» стало палочкой-выручалочкой. На работе, в школе или на конвейере человек должен по идее, не выставляя острых локтей, влиться в коллектив. Если же он этого не делает, если у него есть симпатии и антипатии, если он молчун, застенчив или талантлив и скрывает это, если он не ходит выпивать с дружками, если он по каким-то причинам не нравится людям, о нем начинают говорить, что он не вписывается в коллектив, т. е. что он, в общем-то, не на своем месте. Начаться это может с мелкого спора, со столкновения личностей и перейти к страшному оскорблению типа «плохой коллективист», а это пятно ничем не отмоешь…

Сила коллективистской этики была продемонстрирована в 1966 году в ходе очень интересного исследования сравнительной значимости авторитета группы для личности в СССР, США, Великобритании и ФРГ. Как выяснилось, советские школьники очень большое значение придают тому, как их одноклассники оценят их хорошее поведение.

Результаты приведены в книге Урии Бронфенбреннера «СССР и США: два мира детства». Он возглавлял группу исследователей, которые в каждой стране отобрали по 150 12-летних детей и предложили им набор ситуаций, в которых дети должны были выбрать между правильным и неправильным поведением, например: обман на контрольной или сокрытие факта порчи чьего-либо имущества. Тесты проводили при трех различных условиях. В первой ситуации детям говорили, что результаты их деятельности никто не узнает — ни родители, ни учителя, ни одноклассники, и что их ответы в анонимном порядке занесут в компьютер. Во второй — что их ответы станут известны на родительском собрании, но одноклассники о них не узнают; в третьей — что узнают только одноклассники, а не родители или учителя.

Как отмечает в своей книге Бронфенбреннер, «результаты показывают, что во всех трех ситуациях советские дети гораздо менее охотно идут на антиобщественное, неправильное поведение, чем их сверстники из западных стран. Кроме того, эффект группы имел на советских детей влияние совсем отличное от того, какое он имел на американских ребят. Если американским детям говорили, что их одноклассники обо всем узнают, они с еще большей охотой шли на неправильные поступки. Советские же подростки проявили прямо противоположную тенденцию. На самом деле их одноклассники были для них так же важны, как и родители и учителя, в плане выбора правильного поведения. Советские подростки, как показано было в параллельном исследовании, наибольшее значение по сравнению с другими группами детей придавали внешней правильности — т. е. аккуратной одежде, соблюдению порядка и хорошему поведению и значительно меньше, чем дети из других стран, тому, что надо говорить правду и искать интеллектуального взаимопонимания».

…Итак, эти результаты показывают, как жизненно важен коллективизм в формальной системе ценностей, и оставляют открытым вопрос, в какой степени он определяет поведение. По этому поводу мои сведения довольно противоречивы. В некоторых школах я обнаруживал явное нежелание использовать коллектив в качестве инструмента для установления дисциплины. А в других учреждениях молодые люди объясняли мне, что их старшие товарищи имеют в своих руках всю необходимую власть и авторитет, чтобы вызвать правильное поведение и привычку к хорошей учебе. «Коллектив куда более важен, чем родители, — сказал мне студент-юрист. — Нам гораздо важнее, что о нас думают в коллективе, чем что о нас думают родители». В средних школах в повседневной практике используется коллективное «уговаривание», рассказал он мне, а в случае необходимости — и коллективное «наказание»…