СССР. История великой державы (1922–1991 гг.) - страница 9

Таким образом, стратегия марксистско-ленинской национальной политики определялась целью слить нации. Остальное относилось к тактике. Представления о нациях и отечестве как явлениях, становящихся излишними при социализме, переводили традиционное национальное самосознание и патриотизм в разряд предрассудков, свойственных отсталым людям, в наибольшей мере — крестьянским массам. Для интернационалистов, как отмечалось на XII съезде партии, «в известном смысле нет национального вопроса». Многие из них на вопрос о своей национальной принадлежности отвечали: революционер, коммунист. В 1918 г. Л.Д. Троцкий заявил на митинге в Петрограде: «Настоящий революционер не имеет национальности. Его национальность — рабочий класс». Тогда же по стране пошел слух, что национальности отменены. Комсомольцы заявляли: «Теперь нам, комсомольцам, национальность не нужна. Мы — советские граждане!» М.И. Калинин считал: «Национальный вопрос — это чисто крестьянский вопрос… Лучший способ ликвидировать национальность — это массовое предприятие с тысячами рабочих… которое, как мельничные жернова, перемалывает все национальности и выковывает новую национальность. Эта национальность — мировой пролетариат». Национальная политика партии при таких убеждениях и устремлениях означала, по краткому определению Сталина, «политику уступок националам и национальным предрассудкам», которая щадила бы их национальные чувства в ходе «перемалывания». Тактика временных уступок была оборотной стороной национального нигилизма, определявшего стратегию национальной политики.

Внутренняя противоречивость ленинской национальной политики во многом обесценивала, казалось бы, трезвые оценки сложности и длительности процесса слияния наций. К примеру, Ленин в начале 1916 г. писал: «К неизбежному слиянию наций человечество может прийти лишь через переходный период полного освобождения всех угнетенных наций, т. е. их свободы отделения». Сталин полагал, что в условиях России этот период заканчивается с окончанием Гражданской войны. «Требование отделения окраин на данной стадии революции глубоко контрреволюционно», — писал он в октябре 1920 г.

Захватив власть, большевики сознавали, что они меньше всего могут склонить народы России на свою сторону призывами к борьбе за осуществление конечной цели в национальном вопросе. В дело сразу пошло «приспособление принципов коммунизма к национальным предрассудкам». Советская национальная политика с этого времени определялась главным образом идеями популизма, созвучными народным ожиданиям (подчас неосуществимым) и вере в возможность скорейшего и справедливого разрешения национальных проблем, и прагматизмом, ориентированным на скорейшее достижение практически полезных результатов. Собственно, никакой иной национальной политики на протяжении всех последующих лет советской власти и не было.

Так, «Декларация прав народов России» от 2 ноября 1917 г. провозглашала немедленное и бесповоротное раскрепощение народов, уничтожение всяческого гнета и произвола, замену политики натравливания народов друг на друга политикой добровольного и честного союза народов России. Гарантировались «равенство и суверенность народов России», их право «на свободное самоопределение вплоть до отделения и образования самостоятельного государства». «Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа» (12 января 1918 г.) устанавливала, что «Советская Российская республика учреждается на основе свободного союза свободных наций как федерация советских национальных республик». Это означало, что уже в первые недели существования новой власти пришлось отложить до лучших времен предписания насчет того, что «пролетариат может употребить лишь форму единой и неделимой республики», что «марксисты ни в коем случае не будут проповедовать ни федеративного принципа, ни децентрализации», что национальный мир вполне достижим в единой республике с широкой областной автономией для всех областей России и вполне демократическим местном самоуправлении.

Большевики с дореволюционных времен были известны как сторонники централизованного государства. Прогресс в государственном развитии представлялся как переход от разного типа союзных государств к единой республике, а от нее — к безгосударственному общественному самоуправлению. «Пока и поскольку разные нации составляют единое государство, — писал Ленин в 1913 г., — марксисты ни в коем случае не будут проповедовать ни федеративного принципа, ни децентрализации». Принимая в 1918 г. курс на федерализм как новую форму государственного устройства для всей бывшей территории Российской империи, российская власть неизменно подчеркивала стратегическую временность этой формы. «Принудительный централистский унитаризм» считалось целесообразным заменить федерализмом добровольным, для того чтобы со временем он уступил место «добровольному социалистическому унитаризму». На федеративной основе, как предполагал Ленин, будет создана и Мировая социалистическая республика. В мае 1918 г. в беседе с американским журналистом А.Р. Вильямсом Ленин говорил, что начавшийся «период войн и революций в разных странах продлится 50–75 лет», а потом, через 75–100 лет, «страны объединятся в огромную социалистическую федерацию или мировое сообщество».