Сталин и КПГ в преддверии гитлеровской диктатуры (1929—1933 гг.) - страница 14

.

Курс КПГ вызвал возражения в речи представителя Чехословакии, члена Политсекретариата ИККИ Гутмана, доложившего о выводах специальной бригады Коминтерна, ездившей в Германию. Гутман сказал: «Бригада констатировала, что можно говорить о стене, стоящей между коммунистическими и социал-демократическими рабочими… На руднике Цельферейна на вопрос: проводите ли вы дискуссии с социал-демократическими рабочими? — наши товарищи ответили: нет, мы их не знаем». На обследованных бригадой предприятиях «единый фронт был рассчитан на классово сознательных рабочих, ибо он допускался лишь при условии безоговорочного признания нашего руководства и наших основных, а зачастую также стратегических лозунгов»[78]. Но в целом критика КПГ велась на пленуме не с этих позиций.

Последующие месяцы были временем дальнейшей поляризации классовых сил, причём гитлеровцы исчерпали свои возможности мобилизации масс на данном этапе, а КПГ, наоборот, находилась на подъёме: ей удалось поднять забастовочную волну после опубликования в начале сентября чрезвычайных декретов, которые по масштабам воздействия на жизненный уровень трудящихся оставили далеко позади аналогичные мероприятия Брюнинга. Одновременно усилились противоречия в лагере буржуазии. Но КПГ продолжала требовать от своих организаций «с максимальной решительностью усилить идеологическое наступление против нацистов и социал-демократов»[79]. Главным же объектом борьбы являлось правительство. Так что врагами были по-прежнему все.

В октябре 1932 г. собралась конференция КПГ, но она, в сущности, ничего не изменила. Правда, конференция нанесла завершающий удар группе Неймана — Реммеле, которая рассматривалась как левацкая. Реммеле, как несколько ранее Нейман, был снят со всех постов в партии. Аутентичными материалами о борьбе в руководстве КПГ, итогом которой были эта меры, историки не располагают. Что же касается обвинений в «левизне», то на фоне приведённых выше документов партии эта обвинения не убеждают в особой вине именно Неймана и Реммеле. Конечно, Нейман придерживался ультралевых взглядов, но этим он вовсе не отличался от других членов и кандидатов в члены Политбюро ЦК КПГ. Нейман как-то сказал, что, если фашисты придут к власти, то только на полметра под землёй, а над этим — рабочий класс. Но разве он один говорил нечто подобное? То же самое провозгласил А. Норден (в послевоенный период многолетний член Политбюро ЦК СЕПГ) в статье, посвящённой «обоснованию» участия КПГ в прусском референдуме 1931 г. Упомянув победы германского рабочего класса над путчистом Каппом (1920 г.) и рейхсканцлером Куно (1923 г.), Норден заявил, что «всеобщая забастовка быстро нанесёт смертельный удар господству Гитлера — Гугенберга»[80]. Можно привести и другие подобные высказывания, рождавшиеся в атмосфере самовосхваления, переоценки собственных успехов и принижения достижений противника, в обстановке, когда годами воспитывалась убеждённость, что партия может не только противостоять всем, но и рассчитывать на победу и при самом неблагоприятном соотношении сил.

Неубедительными выглядели обвинения против Реммеле. «Дело» его не закончилось в 1932 г., оно вновь возникло на ⅩⅢ пленуме ИККИ в декабре 1933 г., почти год спустя после прихода фашистов к власти. Здесь с сообщением о фракционной деятельности Реммеле выступил А. Марти. Заявив, что на ⅩⅡ пленуме Реммеле и Нейман защищали политическую линию, противоположную линии КПГ и Коминтерна, он изложил их разногласия с партией и Коминтерном (уже на конец 1933 г.). Первой в списке фигурировала их точка зрения, что приход фашизма к власти означает смену системы господства капитализма. КПГ и Коминтерн в целом и в это время всё ещё продолжали считать, что с установлением фашистской диктатуры ничего принципиально нового в Германии не произошло — буржуазия господствовала до этого, господствует и теперь[81]. Реммеле утверждал, что пролетариат потерпел в Германии самое крупное поражение после 1914 г. Это мнение Марти комментировал так: «Если это верно, то и Коммунистический Интернационал обанкротился». Реммеле полагал также, что «мы сейчас переживаем эпоху фашизма и реакции». Всё это «опровергалось» в лучшем демагогическом стиле, которому учились у Сталина. Реммеле, по словам Марти, развивал «контрреволюционную теорию „западного коммунизма“, теорию, отрицавшую большевизацию компартий, в особенности КПГ»