Сталкерша - страница 64
— Что происходит? — я встала на корточках у его задницы, и нахмурилась, — В чем проблема?
— Да не в чем, Сакурая! Спасибо! Поднимись, пожалуйста! — сухо ответил Мороженко, а одна из девушек скривилась, когда я голыми руками отбросила налипшую на штанину навозную кучку.
— Госпожа Снежана? Ам… Омо! Как бы это сказать? — режиссер вышел вперёд, но его одним взмахом руки остановил Сай, и заговорила Роксана, которая все это время лыбилась в плечо мужа и давила хохот.
— Режиссер Чхвэ! Всё в порядке. Не думаю, что это настолько критичный кадр. Просто вырежьте при монтаже перед вечерним выпуском.
— Как скажете, госпожа постановщик, — подавил смешок режиссер, а я плюнула на эту хрень, и приняла от одной из ассистенток влажные полотенца и салфетки.
— Думаю на сегодня хватит! Завтра по плану самый насыщенный процесс. Нужно подготовить храм, — Сай посмотрел на часы, и выглянул из курятника, — И кажется собирается дождь. Поэтому поспешим обратно. Очень мало времени!
— Конечно, Сонбэним! — слаженно ответила команда, а режиссеры кивнули и все поспешили на выход.
— Перестань! — я вздрогнула от этого шёпота.
— Что перестать? — нахмурилась и поднялась.
Все оперативно убрались и начали собирать аппаратуру, а мы так и остались стоять в этом Эдеме из запахов.
— Никогда не делай подобных вещей на людях. Ты можешь делать со мной все что угодно, когда никто этого не видит, Сакурая! Но на людях это позор. Тебе спустят это, но мне, как твоему мужчине, нет! Поэтому…
— То есть обычное проявление заботы…
— Оно должно быть в допустимых рамках, Сакурая!
— И что значит "твоему мужчине"? Это кто тут тебе такое звание выдал, недоразумение?
Он обернулся ко мне и мы так и встали как два идиота, пока Лиен не посмотрел быстро поверх моей головы, а потом резко притянул за затылок и впился в губы с такой силой, что у меня ноги подкосились. Я тут же схватилась за его джинсовку, а ноги сами привстали на носочки.
— Ты что вытворяешь? — отражалась от него и повторила самый дебильный вопрос в своем нынешнем арсенале.
На что мне опять заткнули рот, резко углубили поцелуй и притянули за затылок ближе, сжав волосы лишь слегка между пальцев. Это был уже не ликёр. Это был его вкус, и он оказался не менее сладким. А этот поцелуй совершенно другим. Это чувство… Оно как тогда во дворе возле умывальника. И оно было таким, что мне уже стало плевать и на кур и на петухов, и на бурю, которая начиналась снаружи.
— Когда уже это завтра наступит? Я чокнусь скоро!
— Тебе где-то в голову надуло? Что за херь ты несёшь? — я еле совладала с дыханием, но мне не ответили, а просто вырвали коробку с салфетками из рук, и тоже вышли вон.
"Привет, мой свет! Туук-туук! Это твоя шиза! Да-да! Та из-за которой ты сейчас жрешь его зад глазами, несмотря на то, что он весь в какашульках! Как тебе войнушки? Стратегии? Слились в топку? Или ты продолжишь долбать лбом стену своих же чувств, дура?"
В тот вечер, что-то изменилось. И не только во мне. Если я перестала грызть локти от злобы, и вынашивать планы мести, а творила беспредел просто для проформы, то с Мороженком происходило что-то совсем странное.
Начнем с того, что ночью я обнаружила на себе ещё три одеяла, и поняла что вспотела, и больше не мёрзла.
А на утро, у моей вычурной лежанки из красного атласа, стояло две миски с горячей водой, от которых пар исходил.
Если вас удивило, почему нет человеческих условий, то я отвечу просто: если они снимают реалити-шоу это реалити-шоу! Поэтому старинный ханок, хоть убранный, хоть и украшенный, но был лишён удобств напрочь.
Но никак не храм, в который мы заявились через три часа. Сумка шла полным ходом, а парнишки наглели все больше. Потому что все четыре пары перед нами шагали вверх по склону под ручку. Только мы с Лиеном шли как два прокисших помидора, и только плечами соприкасались.
— Может хоть руку дашь?
— Обойдешься! Я могу и сама идти!
Я с удивлением заметила, что в моем голосе каким-то диким образом исчезли стервозные нотки.
— Несносная и своенравная девица. Хватит дуться! Неужели после четырех дней в этой клоаке ты не поняла, почему твою сестру арестовали?