Сталки. Лес - страница 22

– Знаешь что, Квильд? – сказал Стан, медленно поднимаясь на ноги. – Заткнись. – И коротко треснул свои пятивреховым кулаком в лицо Квильду.

Насмешник полетел в воду (всё же удар был неслабый), а Стан молча развернулся и пошёл прочь.

– Не ты один, Стан, влюбился – я тоже… – прошептал Лас, глядя одним глазом вслед товарищу, а другим – на новый предмет обожания.

Квильд вылез на берег и теперь выжимал свою одежду. Шапка его поплыла по течению – прямо к девочкам.

– Эй, красотки! – обратился к ним Квильд. – Шапку мою можете выловить?

– А зачем? – искренне удивилась тонкая. – Ты и в ней круто не смотришься.

Между тем головной убор проплыл мимо и уже приближался к водяному колесу мельницы.

– Ну вы!.. – Квильд употребил совсем уж не хорошее слово. – Да идите вы!..

– Сам иди! – донеслось до подсталкра.

Квильд со злостью сплюнул и зашагал домой. Лас и Плющ остались вдвоём.

6

– …Ну и зачем тебе понадобилось привлекать к нам внимание? – спросила Лина (так звали тонкую). – Могла б просто промолчать…

– Тогда бы они пришли и стали бы к нам приставать, – ответила Ксюня (это на неё смотрели Лас и Стан), почти досуха отжимая выстиранное полотенце. – А вообще ты тоже хороша – так послала этого с его шапкой, что он сам пошёл… ну ты поняла.

– Я вот думаю: может быть, они не просто так заглядывались на нас?.. Может, когда нам исполнится шестнадцать, кто-то из них выберет нас?

– Не знаю, – пожала плечами Ксюня. – Если честно, я бы не хотела связать свою жизнь с тем придурком, чью шапку мы отказались выловить. А вот остальные вроде ничего… кроме того из них, который позвал нас к ним, – ну ты видела, такой большой…

– Между прочим, это он напялил тебе на голову ночную рубашку моей мамы, – хихикнула Лина. – Прямо взглядом, с расстояния…

– Именно поэтому мне он показался таким же придурком,. Умные, а тем более хорошие люди такими вещами заниматься не станут.

– Мне он показался забавным, – возразила Лина. – К тому же, он так красиво врезал этому…

– У кого что на уме… – пробормотала Ксюня и принялась за последнюю тряпку из тех, которые ей сказали постирать. – А вот тот, который рядом сидел, наоборот, не показался мне таким тупым…

– Который из них? – Лина показала глазами на Ласа с Плющом. – Да, впрочем, какая разница: ведь они оба молчали…

– Слушай, даже не знаю… – протянула Ксюня, разглядывая двух оставшихся подсталкров, которые не обращали на них внимания, а тихо перетирали что-то между собой. – Наверное, оба хороши…

– Посмотрим… – сказала Лина и добавила к лежащей на земле охапке белья ещё один предмет. – Я закончила. А ты?

– Сейчас… – Ксюня выжала тряпку и присоединила её к своей горе вещей. – Я тоже. Пошли.

7

– …И вот что это было? – удивлённо поинтересовался Плющ, глядя в спину удаляющемуся Квильду. – Не хватало ещё, чтобы между нами война началась…

– Стан сегодня разошёлся… – поддержал тему Лас. – Кажется, он действительно влюбился…

– Его головная боль, – ответил Плющ. – Он же знает (и ты, надеюсь, тоже), что им нет шестнадцати и будет ещё нескоро; за это время можно сто раз разлюбить…

– Нет, ты не понял, – сказал Лас. – Мы с ним, похоже, влюбились в одну и ту же…

– Значит, то ваша общая головная боль.

«И ведь не поспоришь», – подумал Лас.

Какое-то время сидели молча. Потом Плющ равнодушно заметил, провожая взглядом уходящих девочек:

– Ну вот, уходят… Мы им явно не нужны.

– Это пока, – ответил Лас. – Я сделаю всё, чтобы стать нужным… А они нам нужны уже сейчас.

– Это невозможно.

– Посмотрим, – сказал Лас. – Посмотрим.

8

Деревня Сталочная, 29-й год после Звездопада, ночь с 80-го на 81-й день весны.

Лас лежал на жёстком топчане в углу своего небольшого домишка и пытался заснуть. Не получалось: ночь была довольно прохладной, лежать приходилось, натянув на себя побольше одежды, не считая одеяла из меха мута, а вдобавок в голову лезли всякие мысли, отпугивавшие сон напрочь.

Лас никак не мог забыть события этого вечера; внутри безостановочно крутился клубок переживаний, связанных прежде всего с той прелестной сталочкой, которая затмила какую-то часть его ума и заполнила добрую половину его души. Лас испытывал к ней непонятную нежность; это ещё не было любовью в обычном смысле этого слова, но какие-то тёплые чувства уже пробуждались, что вообще-то не означало, что та девочка ответит Ласу взаимностью, когда станет достаточно взрослой, однако вселяло некоторую надежду на такой исход.