Стальные клыки зверя - страница 23

– Мои деньги, куда хочу, туда и деваю. Че, я тебе отчет должен давать что ли? – неожиданно окрысился Рыжий.

Егоров вздохнул и вышел из комнаты. Вскоре вернулся, держа в руке несколько пачек.

– Хватит?

– А чьи это деньги? Мои что ли? – подозрительно спросил Рыжий.

– Общие.

– Для начала хватит, – Рыжий заметно повеселел и засобирался…

Егоров затопил камин, опустился в кресле и вздохнул.

На душе было неспокойно – Егоров верил, что с Черепом он справится, пока неизвестно, как, но он решит эту проблему. Вспомнилась Наташа, ее смерть… Его, словно, обманули – дали надежду на счастье и отобрали. Он как пассажир без багажа стал метаться с поезда на поезд, ничего не оставляя, ничего не находя… Ветер застучал чем-то по крыше. Егорову показалось, что это Наташа вошла в дом, ему даже почудились ее легкие шаги.

– Надо жить как-то иначе, – подумал он. – Надо… Вот с Черепом улажу…

Огонь бился меж диких камней камина, его негромкий трепетный гул проникал в душу, наполняя ее покоем, тепло обволакивало тело аурой защищенности и уверенности. Из поколения в поколение, сотни тысяч лет, жизнь человека проходила рядом с огнем. Огонь был его счастливой находкой: волшебным оберегом от холода, зверья, нечисти. Подсознание человека явно хранит радостные ощущения, что возникают при общении с огнем, во всяком случае, он сейчас чувствовал тихую странную восторженность.

Егоров не заметал, как его веки сомкнулись, и он увидел… увидел с такой явью, словно его оживили в другом мире – будто стоит он в пещере, в руках копье, на бедрах повязка из шкуры пятнистого зверя. Его тело в напряжении, на душе дикий страх. Во – внутрь пещеры, почти неразличимые во тьме, скользнула тень. В темноте сверкали огромные красные глаза. Спасительный огонь залег, угли едва светились меж камней очага. Хищник приближался, уже было слышно горячее дыхание.

Он отступил, потом сделал еще шаг и вдруг почувствовал спиной холод каменной стены – его загнали в угол. В груди жарко вспыхнула ярость, ярость безысходности – теперь он дорого продаст свою жизнь – так приказывал инстинкт. Вдруг под ногами зашуршала сухая трава, он нагнулся, схватил ее в охапку и бросил на угли, в то же мгновение ярко вспыхнув, огонь поднялся во весь рост. Зверь утробно зарычал, Он на доли мгновения увидел его страшную, поросшую шерстью морду, жуткие глаза. Зверь метнулся к выходу. Он выбежал вслед за ним, мелькнуло бурое, покрытое шерстью тело и грациозно по-кошачьи, в немыслимо длинном прыжке, исчезло в кустарнике. Он, подняв руки, закричал, он кричал от радости, он кричал предупреждая, он кричал пугая…

Егоров проснулся от стука в дверь – пришел Рыжий.

– Ну, что? – спросил Егоров, когда тот, прошел к дивану. – Узнал что-нибудь?

– Узнал, – самодовольно отозвался Рыжий. – Игра была, я скажу тебе. Подержал я в руках деньги… надо было бросать и уходить, но…

– Ну? – оборвал Егоров.

– Двое про него базар вели. Про Черепа постоянно базар идет, так вот…

– Говори дело!

– В Балаганово он отирается, третий дом по дороге к городу, у дома начинается лесополоса…

ГЛАВА 15

Картавый сидел на бревне. Мужики, вяло матерясь, закатывали на лесотягу бревна. Ее вяжущий, поднимающийся до визга скрежет раздражал его. Говорили: этот визг слышно за пятнадцать километров. Картавый в это охотно верил.

Смерть слесаря по ремонту вентиляции Никодимова прошла без последствий. Администрация лагеря явно решила – это несчастный случай, хотя, наверное, и предполагала убийство, но следствия проведено не было.

Картавый размышлял: что делает сейчас Цыган? Не кинул ли его? А если кинул пацан?

Рабочий день тянулся долго. Мысли Картавого неотвязно тянулись к Цыгану – скорее бы!

После отбоя в барак вошел Брезгун. Он жаждал мести, которую видимо давно и тщательно лелеял.

– Ты выйдешь? – начал он без предисловий. – Или тебя на нарах кончать? – В его голосе не было той твердости, которая бы соответствовала смыслу слов. Брезгун это чувствовал и старался подбирать слова вызывающие и давил на голос. – Да не таращи свои бельма! Кого ты, падла, хочешь напугать? Меня? Да я тебя!

Брезгун, кривляясь и пританцовывая, стоял в проходе. Картавый сидел на нарах, напротив Васька Барахло и Косой. Они понимали: Брезгун трусит, и посмеивались.