Стамбул - страница 34

Константинополь погибнет от воды: «Когда султан Сулейман Великолепный задумал провести в город воду, он вызвал к себе мастеров, но все они отказывались от работы. Наконец один мастер согласился. Тогда султан снова вызвал первых мастеров и стал спрашивать о причине их отказа. И они отвечали, что, если будет проведена вода, иностранцы, очарованные городом, захотят завладеть им и постараются выгнать отсюда турок. Боясь, что молва об этом предсказании распространится в народе, султан повелел казнить мастеров, но настоял-таки на своем и провел в город воду».

Султан Мурад III (внук султана Сулеймана Великолепного) очень любил науки, особенно астрологию. Он пригласил к своему двору знаменитого арабского ученого и астролога Мусту Эддина, построил для него в Константинополе обсерваторию и часто приходил туда. Однажды он спросил ученого, не видел ли тот какого-нибудь знамения на небе.

— Видел я знамение, — сказал Муста Эддин, — что великий твой визирь нынче же погибнет жестокой смертью от руки своего невольника.

И действительно, не прошло и нескольких часов, как султану доложили о смерти визиря.

В другой раз ученый сказал султану, что «вскоре над твоими бесчисленными войсками персы одержат блистательную победу». И это предсказание сбылось: паша, отправленный в Персию с 80-тысячным войском, был разбит наголову, потерял много тысяч убитыми и сам умер от горя.

Сбывшиеся предсказания внушили султану безграничное доверие к словам мудрого Мусты Эддина, и однажды он спросил: «Благополучно ли будет мое царствование, долго ли будет существовать Оттоманская империя и как она будет разрушена?».

— Государь! — ответил ученый. — Ты будешь жить в мире до тех пор, пока сам того пожелаешь. Ты победишь всех своих неприятелей; никакой народ тебе и царству твоему не будет страшен, и никто не одержит победы над тобою. Но только дотоле, покаты будешь сохранять мирные отношения с народом, живущим от полуночи к востоку. Народ этот силен и славен, и имя его будет греметь по всему свету, и все ему будут покоряться. От сего-то великого народа падет держава наследия твоего — такова воля Всевышнего!

Султан выслушал это предсказание и предложил его на совет своих вельмож. Те, изучив прежние устные предания и некоторые рукописи, решили, что оно верно, но посоветовали предать ученого смерти, чтобы он ни о чем не рассказал народу. И султан послал капиджи-пашу с отрядом невольников, чтобы те схватили Мусту Эддина и бросили в море.

Астролог встретил убийц у входа своего дома и сказал им: «Мир вам! Суд Божий никогда никого не минует. Я знаю, что сегодня же буду добычей морских рыб, а вами и всем царством овладеет народ Северный».

В царствование султана Мехмеда IV киевский воевода князь Ю.П. Трубецкой сообщал царю Алексею Михайловичу о пленном греческом жителе, который рассказывал следующее: «Будучи в Стамбуле, ходил я смотреть церковь Святой Софии, потому что до прихода моего туда звон был великий. И об звоне этом паша турецкий спрашивал, как это может быть, когда колоколов в храме давно уже не было. В то время у церковных дверей стоял на карауле сторож — русский человек, но уже отуречившийся. И он не пустил турецкого пашу в храм, сказав, что не велено пускать с того дня, как звон был.

И слышал я еще от турков, что в султанских палатках, где в то время бывала православная церковь, в тот день, когда в Святой Софии звон был, объявился старый человек. Сидит в кресле в святительских одеждах, в руках посох держит, а перед ним в лампаде горит свеча. Увидев это, турки сообщили своему султану, и он повелел бросить старца в море. Турки исполнили приказ своего повелителя, но тот человек опять объявился в тех же палатах и в той же святительской одежде. И свеча горела перед ним по-прежнему. Опять турки сообщили об этом деле своему султану, и тот приказал заделать ту палатку, чтобы никто в нее больше не входил»…

Как основание, так и освящение Константинополя состояли из целого ряда праздников, в которых встречались и формы древнего политеизма, и суеверия современной для того времени магии, и христианские обряды. Историк Иосиф Стриговский вообще считал, что посвящение императором Константином города Пресвятой Богородице есть благочестивая позднейшая вставка. По древнейшим свидетельствам, император, согласно старинным обычаям, посвятил новый город Судьбе и наряду с политическим названием («Новый Рим», или Константинополь) дал ему и тайное жреческое имя — Анфуса («Цветущая»).