Стамбульское решение - страница 4
«Отлично. Я получила благодарственное письмо от президента, и я даже не могу его никому показать. Это и разбитое сердце. Теперь вы хотите, чтобы я сделал это снова?»
"Я не разбивал тебе сердце, не так ли?" спросил Картер с улыбкой.
Она стояла, прислонившись к туалетному столику. Она подошла к тому месту, где он сидел, и провела рукой по его волосам. «Ты мудак, Ник. Ты знаешь, что любила. Ты заставил меня полюбить тебя, потом ты сбежал в Алжир или в какое-то проклятое место, и на этом все закончилось. Скажи мне, эта работа, которую задумал Хок, - ты будешь работать со мной? "
Картер встал и обнял ее. "Да."
"Близко?"
Он поцеловал ее в шею. "Очень."
Она издала низкий горловой звук, наполовину стон и наполовину вздох, и отстранилась от него. «Это бесполезно. Мы открываемся в Филадельфии через семь дней на месяц, а затем возвращаемся сюда. Я не могу просто уйти от них сейчас».
«Я видел репетицию. Ты лучшая фигура в шоу».
«Для меня это большой шанс, Ник. Я больше не просто дублер. Я училась».
«Это важно, Синтия».
Ее глаза не отрывались от его лица. «Насколько важно, Ник? Скажи мне, что судьба мира висит на волоске. Сделай это для меня проще».
"Ваш русский еще сносный?"
«Я выросла там, помнишь? Пока мой отец не сбежал».
«Кто самый важный человек в советской иерархии?»
"Вы имеете в виду официально, или у кого больше всего власти?"
«Самый мощный».
«Я бы сказал, глава КГБ. Его все боятся, даже премьер».
«Что, если бы я сказал вам, что есть человек, стоящий в очереди, чтобы захватить эту власть, человек настолько злой, настолько одержимый разрушением и своей страны, и нашей, что он делает Гитлера похожим на бойскаута?
От ненависти в его голосе она внезапно похолодела, и она попыталась рассмеяться. "Вы не серьезно, не так ли?"
«Смертельно. Однажды я пытался убить его, но не смог убедиться, что работа выполнена. Я больше не совершу ту же ошибку».
«Кто этот маньяк? Как его зовут?»
«Николай Федорович Кобелев».
Лицо девушки побелело. "О, Ники!" воскликнула она.
"Вы знаете о нем?"
Она тяжело села на стул позади нее. "Я хорошо его знаю. Его имя было проклятием в моей семье в течение многих лет. Он был шифровальщиком в государственной безопасности,
до повышения по службе, и это было между ним и другим клерком. Конфликт длился недолго. Другой клерк был найден дома с ранением в шею. Этим другим клерком была моя мать. Мне тогда был год ".
«Я не знал».
Она покачала головой, тяжело вспоминая. «Он дернул за ниточки, сумел переложить вину на брата-алкоголика моей матери. Дядя Петр все еще живет в Сибири».
Руки Картера упали. «Мне очень жаль, - сказал он. «Мне не сказали. Если бы я знал, я бы попросил назначить кого-нибудь еще».
«Нет, Ник! Я хочу это сделать. Я должна. Разве ты не понимаешь? Я в долгу перед своей матерью и своей семьей. Если ты собираешься провести операцию по Кобелеву, я должна быть там».
Картер покачал головой. «В этом задании нет места для личной вендетты. Человека нужно убрать чисто, профессионально, полностью. Никаких промахов быть не может».
«Я могу это сделать, Ник. Клянусь, я сделаю именно то, что ты говоришь. Но я должна быть рядом, когда ты вонзишь в него нож».
Картер вздохнул. Времени было мало. На поиск другой актрисы могут уйти месяцы. Кроме того, сходство Синтии с дочерью Кобелева было почти сверхъестественным.
«Хорошо», - сказал он наконец, вытаскивая карточку из кармана. «Покажи это секретарю базовой больницы в Кэмп Пири завтра в четырнадцать часов. Боюсь, нам придется сделать небольшую операцию на твоем лице».
«Мне все равно. Делай, что хочешь».
Он взял ее за подбородок и посмотрел ей в глаза. «Хорошая девочка», - сказал он.
* * *
На следующий день Картер позвонил по неуказанному номеру в Вашингтоне, округ Колумбия, и ему сказали, что «объект» принят, и «эксперимент» начнется, как и планировалось. Таким образом, он знал, что Синтия Барнс, урожденная Катерина Буржески, записалась на прием в Кэмп Пири и что отобранные ЦРУ врачи сочли ее подходящей для операции. Той ночью он собрал чемодан и сел на самолет до Феникса.