Стань моей судьбой - страница 18
Почему она раньше не заметила, что его глаза темно-синего цвета, что они горят опасным огнем? Почему не увидела резко очерченный подбородок, широкие плечи.
Но к великому огорчению Люси, этот золотой миг, этот волшебный шанс – первый настоящий поцелуй – совпал с моментом, когда Расти и Сэмми решили выскочить из засады.
В какой-то миг Клифтон решил овладеть Люси прямо здесь и сейчас.
Отвлеченный ее полными, нежными губами, мыслью о ее пышной…
И в этот момент он почувствовал слепящую боль в затылке. Искры замелькали перед глазами и только единственная мысль звенела в голове.
«Никогда не позволяй себе отвлекаться».
Это был первый принцип Джорджа Эллисона, который он вбивал в головы Клифтона и Малкома с того дня, когда они переступили порог его кабинета.
«Никогда не позволяй себе отвлекаться».
А он отвлекся. В Хэмпстеде. На единственной тропинке, ведущей в деревню. Через час после того, как Эллисон пробормотал эти самые слова, кажется, в сотый раз.
И все же он отвлекся, сильно отвлекся. Его отвлекла особа, о флирте с которой он и помыслить не мог.
Покачнувшись, Клифтон повернулся к противнику.
Точнее, к противникам.
Он моргнул несколько раз, и пятно перед ним превратилось в две фигуры, ближе к нему стоял огромный детина с огненными волосами. Не тратя времени попусту, без всяких прибауток он саданул мясистым кулаком графу в живот, выбив воздух из легких и опрокинув его.
«Значит, это будет та еще драка», – подумал Клифтон, он снова поднялся, смаргивая искры в глазах и сжав кулаки.
Да, он отвлекся. На мгновение.
Но сейчас все его внимание сосредоточилось на этих двух парнях.
Люси тоже приземлилась на утрамбованной земле, рядом с давно забытой корзинкой. Она выругалась, используя любимое выражение отца, за которое в нежном семилетнем возрасте ее отчислили из пансиона для юных леди миссис Фишвик. Вместо того, чтобы тревожиться из-за собственной неосмотрительности – из-за проклятия, а не из-за поцелуя, – она отбросила упавшие на лицо своенравные пряди, мешавшие разглядеть, что происходит.
Зрелище было не из приятных.
Расти и Сэмми, что называется, загнали графа в угол, за спиной у него изгородь, и никакой надежды на спасение.
– Боже милостивый, – с трудом выдохнула Люси. Она ведь хотела посмотреть, как графа немного потреплют, такое желание было у нее прежде…
До того, как он собрался поцеловать ее. До того, как дразнил. Искушал. Поменялся с ней ролями. До того, как отвлек ее так, что она забыла о Расти и Сэмми, о планах ее отца.
А теперь? Прежде чем она сумела выговорить хоть слово, которое могло остановить побоище, вперед ринулся Сэмми.
Люси зажмурилась. «Я не могу этого видеть. Не могу!»
Она знала, что случится дальше. Сэмми вцепится в жертву медвежьей хваткой, а Расти огромными кулаками пройдется по торсу графа, ломая ребра, как яичные скорлупки.
Конечно, реального вреда ему не причинят, но…
– Не выйдет, мерзавцы, – услышала она низкий голос графа. Так мастиф рычит, прежде чем впиться в ногу вора.
Ее ресницы взметнулись как раз в тот момент, когда Сэмми, которого граф стряхнул, словно блоху, полетел на землю. Воздух шумно вырывался из его легких, ошеломленный Сэмми растянулся на тропинке недалеко от Люси.
Она смотрела в огорошенное лицо опытного драчуна, на котором было написано: «Как это могло случиться, черт побери?» – потом глаза его закатились, и Сэмми потерял сознание.
Клифтон стряхнул Сэмми?! Нет, поправила себя Люси, он прикончил Сэмми.
Люси вздрогнула: пророчество отца всплыло в ее памяти.
«Я знаю, ты считаешь Клифтона занудным болваном, но, думаю, он удивит тебя, Гусси». Окинув взглядом двух мужчин, все еще державшихся на ногах, Люси судорожно сглотнула.
– Что, немного повезло, хозяин? – Расти вскинул голову, словно петух, готовый победно прокукарекать.
К несчастью для него, этот момент наглости дорого ему обошелся.
Клифтон бился не как дворянин, по правилам спортивного клуба для джентльменов.
Нет, он дрался, как сын кузнеца.
Нырнув вперед, он ударил головой Расти в живот, оба полетели на землю и покатились. Беспорядочно мелькали кулаки, со зловещим звуком влепляясь в цель, проклятия неслись над землей, словно клубы пыли; внезапно все стихло, борьба прекратилась.