Стань светом моим - страница 34

Улицы города были почти что пустынны, люди попрятались от жары. Асфальт под ногами казался горячим. Наткнувшись неожиданно на салон красоты, подумала, а не зайти ли в него. Говорят, изменив внешний облик, изменишь настроение. И даже судьбу. Можно окраситься в чёрный цвет. Превращусь-ка из белобрысой вороны в чёрную.

- Будет ужасно! – не согласился со мной парикмахер, молодой парень утончённой наружности. – У вас такие мягкие волосы и цвет волос, светло-русый, приятный. – (После родов я вернула свой цвет). - Давайте придадим им романтический шик и произведём мелирование.

Против романтического шика я не возражала и позволила мастеру производить на моей голове всё, что захочет. После двухчасовых его упорных копаний в моих волосах, вылившихся, кстати, для меня в крупную сумму, в зеркале предстала передо мной не похожая на меня дева с необычной причёской. Небрежная рваная чёлка, чуть осветлённые пряди, постепенно спадающие до плеч, аккуратно уложены в показном беспорядке. В общем, лёгкость, объём и романтичность, как и сказал мастер. С ними я, как ни странно, напоминала родную мать на одной из её девичьих фотографий.

Дома сразу же полезла на антресоли: загорелась сравнить себя с ней. В дальнем углу нашла большой старый чёрный пакет из-под фотобумаги, который два года назад привезла мне Оксана, жена отца.

- Там фотографии и кое-какие документы из твоего детства, - сказала она мне, -думаю, они должны храниться у тебя.

В пакет я так ни разу и не заглянула. Сейчас с трепетом вытащила его содержимое – пачку фотоснимков, где я совсем кроха на руках у матери, несколько снимков, где мы втроём вместе с отцом.

Наконец, нашла нужную фотографию. Она была цветной, сделана в фотосалоне. На ней мама совсем молодая, ей семнадцать, не больше, улыбающаяся, счастливая. Волосы, подстриженные под модный тогда сэссон, распушились, как у одуванчика. Ярко-голубые, опушённые длинными тёмными ресницами глаза сияют счастьем и уверенностью в своём очаровании. В нежном овале лица столько девичьей прелести, что у меня защемило в груди. И почему ты меня бросила, мама? Ты ведь не кажешься стервой!

Взглянув на себя в зеркало, я пришла в недоумение: как только могла отцовская родня утверждать о моей схожести с матерью! Ничего общего, кроме голубых глаз. Да и то цвет у меня не такой сочный. А в лице совсем другие черты.

Она яркая, броская, словно земляничка на зелёной полянке или гриб лисичка из детских книжек. А из меня, скорее, можно представить бледную поганку. Я обычная, хотя не без миловидности. Особенно с новой небрежной мелированной причёской. Но отнюдь не сногсшибательная кукольная красавица, какой была мать, судя по фотографиям.

Среди снимков, к моему изумлению, обнаружилось нераспечатанное письмо. От бабушки. Не от сочинской, а другой – с материнской стороны. Письмо, очевидно, написано после нашей встречи с ней в школе, когда я трусливо сбежала от неё на контрольную. Бабушка извинялась за свою несдержанность и утверждала, что, несмотря на мою отчуждённость, они с дедушкой любят меня, их единственную внучку, и, если мне когда-нибудь придётся туго, они окажут поддержку. В конце под подписью стояли номер телефона и адрес.

Неужели фортуна мне протягивает руку - с надеждой забилось моё сердце. Не раздумывая, позвонила по указанному телефону. Долгое время никто не подходил. Может, номер телефона сменился? Когда уже, отчаявшись, собралась положить трубку, длинные гудки в ней сменил недовольный женский голос:

- Алло, я вас слушаю.

- Мне Елену Георгиевну, - пролепетала я, трухнув вмиг.

- Это я, - резко ответила женщина. – Что вам нужно?

От нетерпеливости, звучавшей в голосе бабушки, я совсем растерялась и хрипло пробормотала:

- Я Тася, ваша внучка. Я только что прочитала ваше письмо.

Наступившее молчание дало понять мне, что со своим звонком опоздала.

- Мне ваше письмо не вручили, - принялась оправдываться, - так получилось. Но теперь вот прочитала… Вы писали, если мне будет тяжело, то могу обратиться к вам. Мне теперь тяжело… - И замолчала.

- Что случилось? – участливо, уже тёплым голосом спросила бабушка.