Становление Героя Щита 4 - страница 67

Теперь она не сможет солгать нам.

А если попытается — печать раба активируется и будет мучить её.

Если, конечно, предположить, что печать настоящая, и сама королева не обманывает нас.

— Да! — подтвердила сука, вскинув брови.

Сразу же проявилась печать, и сука схватилась за грудь.

— Больно-больно-больно!

Не выдержав боли, сука упала на пол и начала перекатываться.

— М-Майн!

Мотоясу пытался поднять её на руки, но эффект печати не ослабевал.

— Пока ты не скажешь правду, боль не исчезнет.

— П-поняла. Герой Щита меня не насиловал! Не насиловал! Я соврала!

Как только сука созналась, рабская печать пропала мгновенно.

— Вот видишь? Я же говорила, что так и есть?

— Как ты смеешь так говорить после того, как выпытывала из неё слова? — обозлился Мотоясу на королеву. Видимо, он считает её злодейкой. — Ты наверняка приказала ей солгать этой своей рабской печатью!

— Хорошо, Герой Копья-сама, тогда предлагаю временно записать Малти и в вашу собственность. Тогда вы сможете сами убедиться в том, как работает рабская печать.

— Давай! Я докажу, что она невиновна!

Мотоясу смешал свою кровь с теми же чернилами, которыми суку превратили в раба. Затем их снова нанесли ей на грудь, меняя владельца.

— Теперь вы должны понять, как работает регистрация раба. Можете проверить настройки самостоятельно.

Глаза Мотоясу забегали. Закончив проверять настройки, он кивнул и спросил суку:

— Майн. Наофуми ведь пытался изнасиловать тебя?

— Д-да! Ай, ай!

Она опять солгала, и печать опять активировалась. Сука вновь повалилась на пол.

— Н-не может быть…

Мотоясу бледнел на глазах.

— Продолжим. Это ты украла вещи Иватани-самы?

— Этого я не делала! Кья-а-а-а-а-а!

Она что, вообще не может не лгать?..

Я ошарашенно смотрел на то, как сука от боли перекатывается по полу.

— И это тоже ещё не все. Это ты подожгла лес, преследуя Иватани-саму?

А-а, так она знает об этом? Хотя, если она понимает истинную суть этой женщины, то не может не знать.

— Нет… гья-а-а-а-а-а!

Её рёв превратился в вопли. Перестань уже, ты так умрёшь.

И всё-таки, она что, действительно только врать может?

— Тот пожар устроила Майн?! — Мотоясу начал дрожать. — Э-это неправда! Майн не пошла бы на такое!

— Китамура-сама, вам стоит понять это. Эта девочка — прирождённая лгунья. Она обожает прятаться за чьей-то спиной и принижать других.

— Она не такая! Это его вина! — воскликнул Мотоясу, ткнув в меня пальцем.

Всё-таки не понимает он, что если не научится различать настоящую веру и слепую, то когда-нибудь сильно поплатится за это.

— Всё случившееся подстроено моей дочерью Малти — это из-за неё мой муж, Олткрей, использовал свою власть для препятствия Иватани-саме.

Мотоясу всё продолжал гневно тыкать в меня пальцем, но Рен и Ицуки согласно кивали.

— Если как следует подумать…

— А есть ли другие доказательства?

— Доказательств сколько угодно. Если желаете, я могу их представить.

— Вы настолько уверены в этом? Действительно, вся череда событий брала начало от Майн-сан. К тому же она атаковала Мелти-сан, которую должна была защищать… но с какой целью?

— Первая наследница нашего государства — Мелти. Поэтому она хотела избавиться от неё, чтобы занять место следующей королевы.

— Понятно, тогда и я согласен.

Рен закивал. Ага, я ведь и сам говорил тебе этом.

Великий поборник справедливости Ицуки тоже кивал.

— Вы заодно с Наофуми? — удивился Мотоясу.

— Да. Во время вашей дуэли тебе помогли магией со спины, но все вокруг делали вид, что не замечали этого. И вообще, если подумать, весь этот эпизод с дуэлью довольно туманный.

— К тому же, на следующий день, когда нам раздавали деньги, его попытались их лишить. Я не могу не считать это подозрительным.

Наконец-то правда вышла на свет.

Ветер наконец-то подул мне в спину. Можно считать, что свою невиновность я доказал.

— Твой черёд, Олткрей.

Почувствовав на себе взгляд королевы, подонок вздрогнул и попятился.

— Чем занимался ты? Без суда и следствия обобрал до нитки Героя Щита, которого наша страна должна была опекать в особом порядке, и выбросил из замка… у меня нет слов. В своё время ты бы, несмотря на всю ненависть, нашёл бы в себе мудрость поддержать его…