Старуха - страница 6

— Девушка-то молодая, вконец с пути собьется. Жалко.

— А что я могу сделать? Она прописана. Совершеннолетняя. Никто не вправе вмешиваться в ее личную жизнь…

Выходило, в Старухину жизнь вторгаться можно? Выходило, она на личную жизнь не имеет права? А может быть, и на саму жизнь?..

С Девчонкой участковый все же по-отечески побеседовал. А результат? Это было воспринято как объявление войны. Стало еще хуже. Старуха видела себя все более лишней в квартире. Даже помехой. Из каких-то закоулков подсознания вылезло и заползло в душу ощущение опасности. Ощущение это усилилось, когда похожий на „идиотовского” Рогожина новый приятель Девчонки, проходя мимо Старухиной комнатки к туалету, пропел: «Ты жива еще, моя старушка?» И по пути обратно снова: «Ты жива еще, моя старушка?» В первый раз это могло быть и непреднамеренно. Просто любит человек Есенина. Но во второй…

Неделю спустя у Старухи случился приступ астмы. Задыхаясь, с трудом выталкивая из легких воздух, попросила Девчонку зайти к соседке, вызвать «скорую». У них самих по бедности телефона в квартире не было.

— Некогда мне! — отрезала Девчонка и, как показалось Старухе, взглянула на нее со злорадным ожиданием. Хлопнула дверью и убежала по каким-то своим делам.

В тот раз с приступом астмы Старуха кое-как справилась самостоятельно. Но мысль, что Девчонка ждет ее смерти, а при случае может и поспособствовать, не давала покоя. Старуха приладила к дверям своей комнатки крючок, запираться на ночь. А что — крючок?! Всего и дела — разок дернуть. По ночам ее посещали кошмары. Будто кто-то душит. Просыпалась, прислушивалась. За дверью чудились вороватые шаги. Откинув крючок, выглядывала в коридор. Никого.

Казалось, неведомые темные силы хотят отнять ее последнее достояние — личное время, выпавшее в скудный осадок на самом донышке ее жизни. В минуты бессонницы Старуха с опаской поглядывала на стрелки будильника возле подушки. Тик-так, тик-так, — слышались уходящие шажки ее времени. И сердце уже не семенило за ним, а замирало в нехорошем предчувствии. Придушат подушкой, а свалят на астму. Или выдавят стекло в окне ее комнатушки — этаж-то первый! — будто кто с улицы залез, и… Да и просто сляжет, возиться с нею не станут, вышвырнут, словно ветошь, в одну кучу с бездомными, выжившими из ума старушенциями… А всё — квартира! Та самая, которую своим горбом… После ее, Старухиной, смерти она со всем милым сердцу содержимым просто так, за здорово живешь, достанется Девчонке. «Вот тебе за все твои „добрые” дела подарочек!» То-то обрадуется, то-то закатит тусовку! Да, да! Завалится в ее, Старухину, чистую постель с каким-нибудь очередным Рогожиным. Или уложит хихикающую лахудру с бритоголовым дебилом… Старуху захлестывала невыносимая обида. На себя, на судьбу, на весь мир… Нет, такого кощунства допускать нельзя. Уж лучше бы государству… Но что она может сделать? Как помешать? Девчонку даже и выписать нельзя, тут закон на ее стороне… А что, если разъехаться? Разменять квартиру? Мысль эта показалась Старухе чуть ли не спасительной. Она даже предприняла кое-какие шаги. Отрывала полоски бумаги с номерами телефонов от объявлений, пятнавших столбы и заборы. Расспрашивала соседей по дому, особенно пожилых, когда встречала в подъезде. Газетным посулам и всяким конторам и посредникам не доверяла. Обманут! Чего доброго, и вовсе на улице окажешься. Месяц за месяцем ковыляла она на отечных ногах по каким-то незнакомым улочкам, одолевала, тяжело дыша, крутые ступени лестниц… Охотников ехать на первый этаж да еще в дальнем районе не находилось… Наконец отыскался более или менее подходящий вариант, правда, на две комнаты в коммунальных квартирах. Старуху это не испугало. Там хоть соседи будут, живые люди, в случае, если заболеет или еще что, помогут. Но Девчонка все испортила.

— Ты что, задумала тишком да молчком квартиру у меня оттяпать?! Дудки! Не на ту напала! Тут, когда ты скапустишься, вся квартира моя будет, а разменяемся, так я сто лет из коммуналки не выберусь!

Без согласия Девчонки обмен было не оформить. Затеять тяжбу, чтобы разъехаться по суду, как ей советовала соседка, — на это у Старухи не было ни сил, ни денег. Так и осталось все в прежнем виде, только у Девчонки добавилось злости. Пройдет в кухне или в коридоре мимо Старухи и пробурчит так, чтобы та слышала: «У-у, старая ведьма!» или «Змея подколодная!»