Старые-старые сказки - страница 10

– На этот раз надо будет пойти тебе да повнимательней проследить, что ест на поле Двуглазка, не приносит ли ей кто еду и питьё – должно быть, она ест и пьёт тайком.

Подошла Трёхглазка к Двуглазке и говорит:

– Я пойду с тобой вместе, посмотреть, хорошо ли ты пасёшь козу и ест ли она там как следует.

Но Двуглазка поняла, что задумала Трёхглазка, и загнала козу в высокую траву и говорит:

– Пойдём, Трёхглазка, да сядем, я тебе что-нибудь спою.

Села Трёхглазка, устала она идти по солнцепёку, а Двуглазка и затянула свою прежнюю песенку и начала петь:

И вместо того чтобы спеть дальше:

спела она по забывчивости:

И всё пела она:

И закрылись у Трёхглазки два глаза и уснули, но третий глаз не был песенкой той заговорён, и не уснул он. Хотя из хитрости Трёхглазка его и закрыла, будто он спит, но он моргал и мог всё хорошо видеть. Подумала Двуглазка, что Трёхглазка уже крепко спит, и сказала она тогда свой заговор:

и напилась она и наелась досыта, а затем велела столику уйти:

А Трёхглазка всё это видела. Тогда Двуглазка подошла к ней, разбудила её и говорит:

– Э, да ты, кажется, спала, Трёхглазка? Хорошо ты, однако, пасёшь козу! Давай-ка пойдём домой!

Пришли они домой, а Двуглазка опять ничего не стала есть; вот Трёхглазка и говорит матери:

– Ну, теперь я знаю, почему эта гордая девчонка ничего не ест; стоит ей только сказать:

и тотчас является перед нею столик, уставленный самыми прекрасными кушаньями – куда лучше, чем то, что едим мы здесь; а как наестся она досыта, то стоит ей сказать:

и всё снова исчезает. Я всё в точности сама это видела. Два глаза она мне усыпила своим заговором, но тот, что у меня на лбу, к счастью, не спал.

Стала тогда завистливая мать кричать на Двуглазку:

– Ты что ж это, хочешь есть лучше, чем мы? Я тебя от этого отучу!

Принесла она большой нож и ударила им козу прямо в сердце, и упала коза замертво наземь.

Увидала это Двуглазка, и ушла она с горя из дому, села в поле на меже и залилась горькими слезами. Вдруг смотрит она – стоит перед ней снова ведунья и говорит ей:

– Двуглазка, чего ты плачешь?

– Да как же мне не плакать! – отвечала она. – Заколола мать мою козочку, что, бывало, как скажу я ей ваш заговор, накрывала мне так чудесно каждый день столик; а теперь придётся мне снова голодать да горе терпеть.

Говорит ей ведунья:

– Двуглазка, я дам тебе добрый совет: попроси своих сестёр, чтобы отдали они тебе внутренности убитой козы, и закопай их у порога в землю, и будет тебе от того счастье.

Ведунья исчезла, а Двуглазка вернулась домой и говорит сёстрам:

– Милые сёстры, дайте мне что-нибудь от моей козы, хорошего куска я у вас не прошу, дайте мне только внутренности.

Засмеялись они и говорят:

– Это ты можешь, пожалуй, получить, если другого не просишь.

Взяла Двуглазка внутренности козы и закопала их вечером тайно, по совету ведуньи, возле порога.

На другое утро, когда все проснулись и вышли на порог, видят – стоит перед ними дивное дерево, листья у него все серебряные, висят между ними золотые плоды, – и такого прекрасного и драгоценного дерева не было ещё во всём свете. Но они не могли понять, откуда могло ночью вырасти тут дерево. Только одна Двуглазка знала, что выросло оно из внутренностей козы, потому что стояло оно как раз на том самом месте, где закопала она их в землю.

Вот мать и говорит Одноглазке:

– Дитя моё, полезай на дерево да нарви нам с него плодов.

Взобралась на дерево Одноглазка, но только хотела она сорвать одно из золотых яблок, а ветка и выскользнула у неё из рук, – и не пришлось ей сорвать ни одного яблока, как она ни старалась.

Тогда мать и говорит:

– Трёхглазка, ну, полезай ты, ведь тебе-то лучше видать твоими тремя глазами, чем Одноглазке.

Спустилась Одноглазка с дерева, а Трёхглазка на него взобралась. Но и Трёхглазка оказалась не более ловкой, чем её сестра; и как уж она ни глядела, а всё же золотые яблоки никак не давались ей в руки. Наконец у матери не хватило терпенья, и она сама полезла на дерево, но и ей, как и Одноглазке и Трёхглазке, не удалось схватить ни одного яблока. Тогда говорит Двуглазка: