Старый барабанщик - страница 6

С той поры барабанщик сам себя не узнавал. Внешне он оставался всё тем же: пожилой человек, седой, высокий, в шляпе и в очках. Но характер у него был теперь совсем-совсем другой.

Барабанщик теперь любил то, что любят мальчишки. Он неутомимо качался на качелях, играл в снежки и даже лазил по деревьям. Разумеется, он старался делать это так, чтобы никто не видел: барабанщик стеснялся — вдруг над ним будут смеяться? Не каждому человеку понятно, что если старик вскарабкался на высокое дерево в парке, то это ещё не значит, что он сумасшедший или хулиган. Может быть, у старика просто такой характер? Может быть, он и сам бы рад вести себя спокойно и солидно, да трудно удержаться. Это может случиться со всяким. Ну а барабанщик к тому же был заколдованный. С этим тоже приходится считаться.

Однажды барабанщик съехал по перилам с третьего этажа — хотя и прекрасно знал, что можно свалиться! Всё равно съехал потихоньку и отправился в кино на свой любимый фильм «Операция Ы». Барабанщик смотрел этот фильм уже два раза, но с удовольствием стал смотреть в третий — очень ему нравилось, как огромный, толстый хулиган говорит Шурику: «Влип, очкарик!» — и ещё, как артист Юрий Никулин с большим чувством поёт: «Постой, паровоз, не стучите, колёса. Кондуктор, нажми на тормоза». Барабанщик знал толк в искусстве и больше всего на свете ценил хорошую серьёзную музыку. Но и пение артиста Никулина ему тоже казалось прекрасным, а песня душевной и трогательной.

И вот, когда Никулин взял гитару и начал петь, экран вдруг погас. Зал недовольно зашумел. Некоторые заёрзали на стульях, другие завертели головами. А барабанщик, сам не зная почему, закричал не своим голосом:

— Сапожники! На мыло!

И затопал ногами и оглушительно засвистел. Он ругал механиков сапожниками, что было уж совсем глупо.

— Кто здесь хулиганит? — спросил чей-то строгий голос.

Сразу зажёгся свет, в зал вошли двое дружинников с красными повязками на рукавах и с неумолимыми, как у всех дружинников, лицами.

— Кто кричал? — спросил тот, что пониже.

— Кто свистел? — сказал тот, что повыше.

А низенький добавил:

— Кто топал?

И они пошли прямо к седьмому ряду, где сидел барабанщик. А все зрители, которым неинтересно было смотреть на пустой экран, стали смотреть, что теперь будет. Некоторые даже встали со своих мест и подошли поближе, чтобы не пропустить самое интересное.

— Попрошу пройти с нами в милицию, — сказал низенький дружинник.

Барабанщик, которому, конечно, было очень стыдно и неловко, стал медленно подниматься со своего четырнадцатого места. Но тут он заметил, что суровые дружинники обращаются вовсе не к нему, а к мальчишке, сидящему через два кресла. И мальчишка этот показался барабанщику удивительно знакомым. Где-то они встречались. Но вот где, барабанщик припомнить не мог: память у него, видно, оставалась стариковской, к тому же он был взволнован, а в таком состоянии трудно предаваться воспоминаниям. За последние недели барабанщик перевидал великое множество мальчишек: он ведь теперь целые дни проводил с теми, кто любит лазить по деревьям, гонять голубей и кататься на лифте без всякого дела. Но с этим мальчиком барабанщик встречался при каких-то особых обстоятельствах. Мальчишка повернул голову и сердито посмотрел на дружинников. И тут барабанщик вспомнил: это был Серёжа, волшебник с тихой улицы, тот самый, из-за которого всё и началось.

Волшебник сидел расстроенный, в ногах у него валялся портфель. А если человек двенадцати лет приходит среди дня в кино с портфелем, тут уж каждый понимает, что человек этот должен быть не в кино, а совсем в другом месте.

Волшебник сказал дружинникам:

— Вы что? Это не я свистел! Что я, ненормальный?

— Ещё отпирается! — возмутился высокий дружинник.

— В какой школе учишься? — спросил низенький. — Как фамилия?

Неприятности подступили к Серёжке со всех сторон, а он сидел нахохлившись и молчал или грубил. А ни того, ни другого в тот момент делать было нельзя, но себя не пересилишь.

И тут барабанщик решил вмешаться.

— Молодой человек, — вежливо обратился он к высокому дружиннику, который показался ему чуть подобрее, — этот мальчик ни в чём не виноват. Дело в том… — Барабанщик запнулся, зачем-то снял очки, повертел их в руках, протёр концом шарфа, снова надел и закончил: — Это я топал и кричал.