Старый дом - страница 15

Слободка славилась зловонием, которое распространяли ямы, заваленные нечистотами, беспробудным пьянством и подозрительными притонами. За годы советской власти Шадринка, как и большинство рабочих поселков, вылезла из земли и раскинулась чистыми, светлыми кварталами многоэтажных домов вплоть до лесопильного завода, преобразованного в пятьдесят пятом году в огромный лесокомбинат. Улицы слободки выпрямились, раздались вширь и закурчавились веселыми зелеными скверами, засверкали зеркальными витринами новых магазинов. Каждое утро по этим улицам тянулось к школе, что, точно белокаменный дворец, стояла теперь на пустыре в окружении молодых тополей, новое поколение шадринцев, розовощекое, неугомонное с портфельчиками в руках и ранцами за плечами. Шадринка молодела и хорошела с каждым годом, и только на ее окраине возле самого кладбища еще сохранились маленькие, трухлявые, точно гнилые грибы, землянки. Но и их вот-вот по решению горисполкома должны были снести, сравнять с землей. Как раз в одной из таких землянок жил Иван и держался за нее потому, что имел справное хозяйство: кур, поросенка и даже собственного «Москвича». Правда, машина была не новая, купленная по случаю на барахолке, но все-таки машина.

— Без своих колес с хозяйством далеко не уедешь, — любил повторять Иван.

Андрей застал его за приготовлением к отъезду.

— Ты какими это судьбами? — удивился Иван, наливая из канистры бензин в бачок машины.

— Да так! — нехотя ответил Андрей и поинтересовался: — Далеко ли собрался?

— К теще. Харчишки кое-какие подбросить. — Иван сделал выразительный жест рукой и предложил: — Если желание есть, поехали. Прямиком через Никольский бор. Тут рукой подать. К вечеру вернемся.

И Андрей, не раздумывая, принял предложение Ивана. До деревни они добрались уже затемно. Иван остановил машину возле добротного рубленного в лапу дома под новой шиферной крышей.

— Ты посиди. Я по-быстрому: одна нога здесь, другая там, — наказал он Андрею и, захватив мешок с продуктами, вылез из машины.

Он действительно не заставил себя долго ждать и тотчас вернулся.

— Ты бы, Иваша, по тракту обратно ехал, — посоветовала полная, рыхлая женщина, вышедшая из дома проводить гостя. — Вроде как вьюжить начинает. Засядете еще где.

— Ничего, мамаша, не впервой. Да и в вдвоем мы, — успокоил ее Иван, снова садясь за руль. — В дом идите, а то простыните еще.

Женщина, наказав передавать всем привет, ушла, а Иван вытащил из кармана пластмассовую флягу.

— Подвезло нам, — весело подмигнул он Андрею, отворачивая крышку стаканчика. — Погрейся перед дорогой. У мамаши для зятя всегда найдется.

Погреться и в самом деле не мешало, Андрей изрядно закоченел, сидя в машине.

— Первый сорт! — одобрил Андрей, чувствуя, как по телу расходится приятная теплота.

— Ну вот, полный порядок, — удовлетворенно констатировал Иван, пряча пустую фляжку обратно в карман. — Он захлопнул дверцу машины и нажал кнопку стартера: — Поехали.

«Москвич» резко дернулся с места и прытко стал набирать скорость.

Иван гнал машину по самой середине извилистого узенького проселка, не опасаясь встречного транспорта. Кто в такую пору поедет по этим ухабам! Все больше придерживаются тракта. Выпитое вино веселило душу и наводило блаженную дремоту. Андрей поминутно клевал носом, а Иван разглагольствовал:

— Дорога здесь ничего. Зря мама волновалась. А по тракту наверняка на милиционера нарвешься. Я на этот счет ученый. Один раз совсем было влопался, да добрый дядька попался. Обошлось.

Машину сильно занесло на повороте. Андрея качнуло. Он встрепенулся, открыл глаза и прямо перед собой увидел огромные светящиеся фары, в лучах которых, точно бабочки-поденки, вились снежинки. Фары эти стремительно неслись навстречу. Андрей инстинктивно схватился за ручку дверцы, чтоб выскочить из машины, но тут почувствовал страшный толчок, острая боль ударила в ноги. Все завертелось, закружилось перед глазами, и он потерял сознание.

А Таисия между тем, как только Андрей ушел за папиросами, убрала все-таки со стола и принялась за себя. Умывшись, она надела свое любимое зеленое платье, очень шедшее к цвету ее глаз, и села перед старым трюмо в горнице причесываться. Ей и самой сегодня хотелось быть лучше всех, наряднее всех. Когда освобожденные от шпилек волосы рассыпались по спине, Таисия невольно залюбовалась собственным отражением. Шерстяное платье плотно облегало высокую грудь и свободными тяжелыми складками падало от тонкой талии вниз к ногам. О таких ногах, как у нее, Таисии, другие женщины могли только мечтать. В меру полные икры плавно переходили в тонкую щиколотку и узкую ступню с крутым подъемом.