Старый Петербург: Адмиралтейский остров: Сад трудящихся - страница 59

Самый маскарад должен был пройти следующим образом:

«Маскарад начнется в 9 часов вечера и продолжится до 5 часов утра, а в 12 часов по сделанному сигналу известятся о начале бала в большой музыкальной зале, почему желающие заниматься танцами снимают маски (таким образом танцовать в масках не разрешалось), не имеющие расположения к танцам и замаскированные, дабы не стеснять танцующих, выходят из сей залы за колонны и проводят время в прочих покоях, где пожелают. Танцующие длинный польский могут из сей залы проходить чрез все комнаты собрания и бывший музеум и оттуда обратно, для чего в разных местах будет поставлена музыка»: В заключение афиша указывала, что, кроме платы за вход, «с благодарностью принимались пожертвования». Устроители собрания высказывали уверенность, что «старшины сего собрания употребят всевозможное старание, дабы г.г. члены посетители имели полное и беспрепятственное в сем увеселении удовольствие, надеясь, что и они с своей стороны соблюдением порядка и приличия равномерно к сему содействовать будут».

Мы так подробно остановились на этом маскараде главным образом потому, что им было положено начало ежегодных представлений и развлечений в пользу инвалидов, и в этом маскараде должна была проявиться общественная инициатива, — и не забудем, что в тот же год (1817 г.) директор военной полиции де Санглен писал: «Здесь учредились, учреждаются и впредь учреждаться будут общества под видами патриотическими... Я готов согласиться, что мнение антрепренеров может быть хорошо, как и их побуждения: но должно ли в монархических правлениях то позволять — это другой вопрос. В республиках это необходимо; по в монархическом правлении все противно сему. Здесь Государь есть Отечество. Они — нераздельны, от Него (соблюдаем орфографию того времени) нисходит все и в Нем, как в единице, все и соединяется. Счастие и несчастие ниспадает из рук Его, как из урны провидения. Инвалидов кормить есть дело Его. Он — Отечество и никто из частных людей в сие дело вмешиваться бы не долженствовал»[283].

Как видим, директор военной полиции полагал, что частная благотворительность, частная инициатива возможна лишь в республике, в монархическом государстве она неуместна, так как подрывает самый принцип монархизма, и, вспомнив эти взгляды военной полиции, мы должны на устройство маскарада посмотреть совсем с иной точки зрения, чем в настоящее время, — устройство маскарада, очевидно, было большим, требующим многих забот делом».

В 1851 — 1853 годах появилась снова попытка эксплоатировать для музыкальных целей рассматриваемое нами помещение. «Всем известный здесь фортепианный фабрикант Лихтенталь— читаем мы такие строчки в 1851 году[284], — нанял для своего магазина великолепное помещение в доме Коссиковского, в котором был клуб или малое мещанское общество, возобновил эти прекрасные комнаты, устроил в них свои магазин, а залу оставил для концертов. В зале могут помещаться более 600 особ, эту залу Лихтенталь намерен отдавать для концертов только известным у нас артистам, одобряемым высшим обществом». Но несмотря на усиленную рекламу, которая делалась о зале Лихтенталя, несмотря на то, что Лихтенталем приглашались, действительно, выдающиеся артисты — публика плохо посещала концерты Лихтенталя. Эта неудача объяснялась тем обстоятельством, что в этом доме долгое время был знаменитый бюргер-клуб или мещанское общество, и представители нашего beau-mond'a считали ниже своего достоинства ходить в эту залу. Но крайней мере так объяснял неудачу затеи Лихтенталя Булгарин. Указав, что во времена Александра I здесь были «блистательные концерты Музыкального общества (о них мы говорили выше), на которые собиралось все высшее общество столицы», Булгарин писал дальше[285]: «Не знаю, какими судьбами в этих самых комнатах помещался малый бюргер-клуб, но с тех пор, кажется, забыли, что зала построена именно для музыки и имеет большие акустические достоинства. А. Лихтенталь, переехав в эти комнаты, посвятил залу для концертов. Он совершенно возобновил не только залу, но даже и лестницу, и теперь это едва ли не лучшее концертное место. Конечно, несколько тысяч не войдут в залу, но 300 человек удобно в ней могут поместиться. У Лихтенталя давали концерты знаменитый Серве, Лист, Мауер, Рубинштейн, и после этого, кажется, не стыдно ни одному артисту играть в зале Лихтенталя. Малейшие признаки бывшего здесь клуба исчезли»...