Статьи и проповеди. Часть 3 (02.11.2010 – 16.05.2011) - страница 13

Точно также и в миссии: отдел миссионерства не может контролировать миссию, он может только анализировать опыт и тиражировать его. Здесь нужна низовая активность.

Каждый регион имеет свои специфические задачи. В Крыму — одни задачи, условно говоря, на Буковине — другие. Нужно ограждать, защищать, исходя из ситуации, и нужно внутреннюю миссию совершать на языке, понятном пастве.

Эти вещи дробятся ровно на столько сегментов, сколько есть у нас активных приходов. Каждый активный приход должен по-своему решать задачу миссионерства. И без активности снизу невозможно выстроить ничего сверху. Тем, кто «сверху», нужно лишь только не мешать тем, кто трудится снизу. Или/и вовремя пресекать те формы миссионерства, которые выпадают из рамок церковности. То есть, административные функции на владыках остаются, а вся активность перекладывается на простого священника, на местные приходы.

Если внутренней, местной низовой активности не будет, то не будет вообще ничего. Такова структура нашей Церкви, такова ее природа, что у нас по приказу ничего не делается, всё только снизу, по активности, по желанию, по любви. А потом уже опыт анализируется и формируется, после чего его можно использовать. Только так у нас все происходит в Церкви, не иначе.

— Чем отличается миссия по рассказу неверующим людям о Христе от миссии по воцерковлению?

— Мы должны признаться в том, что упустили паству, и множество крещеных людей узнают о Христе не из наших уст. Мы упустили многомиллионные массы людей. Поэтому незачем здесь уже бороться за первенство — мы его утратили. О том, что Бог есть, что Христос жил, что Он был распят за наши грехи, что Он воскрес — обо всем этом рассказывают людям протестанты. Это позор наш, это позор всем носящим священный сан, позор всем катехизаторам, всем преподавателям академий. Это оскорбительный вызов всей полноте церковной, что впервые о Христе воскресшем, Христе живущем, Христе, имеющем нас судить, вообще о Христе как таковом, как центре мировой истории, миллионы крещеных нами людей узнали не от нас.

— Получается, в миссии мы идем за протестантами?

— К сожалению, да. Это факт и я не вижу никаких посылок к тому, чтобы мы обогнали протестантов по количеству миссионеров и по количеству проповедников.

— Это связанно с «советским пленением» Церкви?

— Нет, это гораздо более глубокие проблемы.

— Дело в церковном формализме?

— Да. Но здесь искать корни придется поглубже, чем на начало XX века. Вспомним Ключевского, известного российского историка, воспитанника духовной семинарии, сына священника. Он говорил такую горькую фразу: «Верует ли духовенство в Бога? Оно не понимает этого вопроса, потому что оно Богу служит». И еще он говорил, (а он знал, что говорит), что духовенство до революции не учило людей познавать Бога и служить Богу, и с Богом соединяться, и в Боге находить разрешение своих проблем. Другие приоритеты были. Лень ума, неумение адекватно определить вызовы времени. Ведь каждое время рождает свои соблазны. И нужно отвечать на соблазны сегодняшнего дня сегодняшними ответами, а не вчерашними.

Отсутствие гибкости и адекватности, отсутствие любви к образованию — наш национальный грех. Ненависть к образованию, презрение к культуре, нелюбовь к мышлению, некий страх думать — это всё рождает потом катастрофические последствия. И сегодня мы расхлебываем плоды многосотлетних накопленных ошибок.

Поэтому нам не нужны просто требоисполнители в духовенстве. Ведь мы же не хотим реставрировать то заплесневелое прошлое, которое породило революцию.

Дореволюционный быт он ведь родил и революцию. Он был насквозь больной, из его недр и родилась эта буря протеста. Поэтому, если мы хотим это реставрировать, то горе нам, и мы просто ума не имеем.

Здесь вопрос касается глубокого обновления жизни без поспешности. Понимаете, нужно сочетать почти несочетаемое — обновляться не спеша. Тот, кто спешит обновляться, скорее всего, грешит. Потому что ему хочется поменять все сразу и махом, и уже само желание это греховно. Оно говорит о том, что человек этот ложно духовен. Он не понимает сути дела.