Статуи Ленжевена - страница 4

— У вас прекрасная память, — сказала Глэдис.

Солнце Ленжевена клонилось к закату, и Глэдис отбрасывала на каменную равнину две длинные тени. Максим и Глэдис теперь возвращались к лагерю, на близком горизонте уже появилась красная нарядная крыша кают-компании; и вдруг Максим понял, что именно мешало ему просто получать удовольствие от того, что рядом идет очень красивая девушка: дело было в том, что мысли его все время уносились довольно далеко от того маршрута, по которому они шли. Мысли возвращались к Городу, но стояла перед ними очень крепкая преграда, и выхода пока не было.

Глэдис, по-видимому, была любознательна. Она спросила:

— А как вы… как стали хроноисследователем? Вот лаборанткой, даже в экспедиции Дальнего Поиска, стать довольно просто, а вас ведь на Земле всего…

— Трое, — рассеянно сказал Максим. — Да, в самом деле, как же становятся хроноисследователями? Видите ли, я хотел быть просто историком, но когда был открыт принцип переброски во времени и встал вопрос о практическом использовании этого принципа, то кандидатов в хроноисследователи отбирали среди студентов-историков. Но говорят, что для этой профессии нужны какие-то особенные качества. Отобрали десять человек, потом, после разнообразных испытаний, остались трое.

Они дошли до столовой-кают-компании, в шлюзовой сняли скафандры, и за ужином Максим на какое-то время начисто забыл о Городе и о его тайнах. Ужин прошел весело; довольно скоро Максим перешел со всеми на «ты» и почувствовал себя настоящим Дальним Экспедиционником, долгие годы работавшим далеко от Земли среди всех этих замечательных людей. Петров и Адриянов состязались в остроумии, они тоже словно бы начисто забыли о существовании Города; вдруг Максим понял, что это далеко не так — просто преувеличенной, нарочитой веселостью маскируется предельное напряжение исследователей. Они подошли, казалось бы, к самому рубежу разгадки, и теперь надеялись на Установку и хроноисследователя, прилетевшего с Земли.

Он быстро допил чай. Утром ждала работа, перед работой надо было как следует отдохнуть.

— До завтра! — сказал он и пошел в шлюзовую, снова чувствуя на себе взгляды.

Перед работой действительно надо было как следует отдохнуть, вся надежда этих людей была сейчас только на него одного.

У Максима впереди было восемь земных часов отдыха, но, вытянувшись на постели в отведенной ему комнате, он очень долго не мог заснуть. В голове тяжело вертелись и словно бы сталкивались друг с другом вопросы, на которые не было ответов. Даже тени ответов не было на них.

Так почему статуй в Городе так много?

В какой временной отрезок лучше всего отправиться завтра?

Еще дальше в глубь времен или, напротив, ближе к настоящему времени?

Почему жители Города, уйдя из него однажды, потом снова вернулись, но лишь для того, чтобы уйти опять?

Но, возможно, именно этого и требовала их странная религия, возможно, неуклюжим, грубо вытесанным богам нужны были именно такие периодические приходы и уходы, возможно, в этом и состоял культ богов? На неизвестной планете религия могла принимать самые причудливые, самые невероятные формы. Однако уйти-то на Ленжевене было некуда, не под землю же проваливались местные жители! К тому же земли в прямом смысле слова здесь и не было, земля была сплошным камнем.

Разрешима ли вообще загадка или перед ней отступит и его опыт хроноисследователя… земной опыт… как уже отступил опыт экспедиционников, лишенных тех возможностей, что дает Установка, но тоже привыкших разгадывать разнообразные загадки, которые то и дело преподносит Вселенная?..

Максим заснул лишь под утро, когда за окном посветлело, и ему снилось, что одна из статуй-богов, пока он бродил по улицам Города, ожила, забралась в кабину Установки, быстро освоила пульт управления и унеслась куда-то, навсегда оставив его одного среди каменных стен и своих неподвижных каменных собратьев…

Утром, сразу после завтрака, невыспавшийся и хмурый, он снова стоял на площади возле Установки, и снова, как и накануне, его провожала вся экспедиция. Когда близнецы доложили, что все в порядке, Петров еще раз спросил, маскируя озабоченность шуткой: