Стая - страница 38

- Я была бы не против. И если вы позволите мне остаться, мало что изменится, та же работа в баре, та же куча народу и…

- Изменится всё! – мрачно оборвал меня Питер. О, по его настрою можно сказать, что Питер уж точно не станет относиться ко мне как прежде. Люди редко проникаются симпатией к отличным от себя, редко пытаются понять и узнать тех, чьё мировоззрение и условия жизни выходят за рамки их принятия. Так же люди относятся и к инвалидам, чьё якобы по их мнению уродство портит их восприятие картинки мира. Некоторые жалеют несчастных, некоторые брезгуют и презирают, отворачиваясь в сторону. Вульфены, конечно, вряд ли могут вызвать жалость к себе, а вот страх и ненависть легко. Потому что мы угроза, потому что рядом с нами люди чувствуют себя слабыми, потому что мы конкуренты в этом естественном отборе, потому что многие люди не умеют слушать своего сердца, ясно чувствовать сути окружающих. В этом мире слишком много пороков и все они кроются в блуждающем в сомнениях разуме. Моя правда посеяла сомнения в душе Питера, плюс ко всему всколыхнула боль его утраты.

- До утра у меня ещё есть надежда на ваше понимание и искренность, - как я ни пыталась сдержаться, у меня всё-таки вырвался тяжелый вздох.  Это было не разочарование, нет, и даже не жалость к себе, это было ощущение маячащей пропасти, которая всегда раздвигала  наши миры. Протянув руку к Тиму, и моментально сплетя с ним наши пальцы, мы направились  к выходу. – Я буду ждать на берегу у перевёрнутой шхуны, - обронила я,  не оборачиваясь, остро ощущая бурю эмоций в душах этих людей. Ужас имеет свой особый запах.

 Шокированное онемение Картеров осталось позади, но шлейф горечи тянулся за мной до самой лодки, и молчание Тима лишь подчёркивало эту горечь.

- Вот поэтому я и настаивал, чтобы ты расставила все точки над «и», -  наконец, проговорил он, усаживаясь на рассохшуюся деревянную перекладину. – Альфа не должна быть попрошайкой, несчастной бедняжкой, заглядывающей в глаза. Наоборот, это ей должны предлагать свою верность, присягать и бороться за право стать членом её стаи. Ники, тебе прекрасно известно, как узко мыслят люди…

- Не продолжай! – насупилась я, резко оборвав его, мне тошно и без его нравоучений. – Согласна, что в своём роде я единственная такая дура, верящая в дружбу людей и оборотней. Но с другой стороны, если бы меня не занесло в этот городок…. - всякий раз, когда я смотрю на Тима, моё сердце млеет, чуть ли не падая в обморок, а затем начинало биться быстрее, наверстывая упущенное, красноречиво заливая румянцем моё лицо. У меня даже злиться на него как следует никогда не получится.

  Вдруг неожиданно возникший пронзительный свист неприятно врезается в сознание, ударив по ушам, но так как я не учуяла присутствия рядом чужаков – я не сочла это опасным.

 …Всего лишь какая-то пара секунд. Мгновение и вспышка боли, пригвоздившая меня к месту, безжалостно разорвала мою реальность. Я так возмущена подобным вероломством, что вопреки всему мой разум не сдаётся этой боли и будто сжигающему меня изнутри аду. Тяжелая артиллерия законников, капкан для альф, но примененный каким-то хитрым новым для меня способом. Мечась в агонии, обездвиженная, я всё же слышу голоса и ощущаю прикосновения, вкус солёной воды у меня на губах, шум двигателя моторной лодки, и то, как быстро мы отдаляемся от берега. В море вульфены теряют ориентацию, вот почему наше племя почти никогда не путешествует по воде. Через какое-то время я перестаю понимать в какой стороне суша. Я вообще перестаю что-либо понимать, я лишь яростно глубоко и искренне ненавижу происходящее.

…Конечно же, меня приковали к койке!

Я пока что не вижу, но я продолжаю мыслить и слышать обрывки фраз. Мои рефлексы и способности сбиты и смешаны из-за действия яда, но когда я приду в себя – первым делом я вычислю сколько здесь охотников и сколько вульфенов, присутствие последних ощущается всё чётче. На этот раз они разбудили во мне зверя, и я мечтаю вытрясти из них их души. Уверена – я выкручусь и на этот раз. Даже если мне придется обратиться к своей тёмной стороне. … Чувствую, как стальная игла протыкает мою вену, и сон-захватчик наваливается на меня холодной каменной плитой, впечатывая в непробиваемую пустоту, но прежде чем отключиться я запомнила свою злость.