Стеклотаро - страница 3
***
Когда я получал налоговую карту, то сказал чиновнику, что я - друид.
Налоговая карта нужна для устройства на работу, так в ней есть графа - вероисповедание.
- Почему *друид*? - насторожился чиновник, - я могу записать католик, иудей, протестант или атеист. Это налог. Налог на церковь. Если атеист, то можете не платить.
- Есть такая религия - друиды, - приходится объяснять, что дело не в деньгах, - я верующий друид.
- Древний? - расслабляется представитель власти.
- Почему *древний*? Это религия древняя.
Древняя религия.
Друиды.
***
Выходной.
Отправился гулять к реке.
Берёза у воды. Я сижу под деревом. В рюкзаке светлый августинер.(сорт пива) Я курю.
Я не видел этот аркан, никогда я их не вижу. Но это он - Шут.
Он смеётся за моей спиной. Я ни о чём не думаю. Мне просто весело, а в реке хохочет вода.
***
В Германии очень ядовитыми веществами травить грызунов на продуктах запрещено, поэтому на складу разводятся мыши, имунные к разрешённой химие. Недавно они обгрызли целый ряд шоколадных зайцев, тех, что стояли ближе к стене. Причём ни одного не съели полностью. До фига почти целых зайцев пришлось выбросить. Но я за шоколад не отвечаю. Мой отдел - напитки и стеклотара.
Бергманн ни за что не отвечает, а работает немного во всех отделах. Зайцев списывал он. Продавец из ларька с курами-гриль позавчера вечером рассказывал, что Йоханн их ел.
- Ну и что? - спросил я.
- Так ведь их мыши грызли.
- Грызли, но там полно было почти целых. Они же в фольге. Я тоже этих зайцев ел.
- Слушай, возьми вот курицу. Гриль. А мне всё равно уже закрывать. Не продам.
Ларёк с курами - самостоятельный фрилансер Наир. Турки невозможные люди. Всё время меня кормят. Начинаю чувствовать себя должным.
***
Я проваливаюсь в какую-то тину. Я плыву в мутной воде, но я - форель, а на стекле отражается кусочек солнца. Я - форель и я плыву на свет.
Мне чего-то не хватает. Сил?
Я проваливаюсь и тону.
Проходя мимо, я случайно увидел их среди коробок и ящиков. Бергманн целовал Агату, а вокруг валялись рассыпывшиеся из разорванного картона обкусанные зайцы. Мне стало как-то неудобно и в тоже время жутко быть на складу и я удрал в торговый зал.
Я проваливаюсь и тону.
Я и бутылка московской с ударением на последний слог.
***
Ночь. Гамбургский разлив. Темно.
Я вижу...
Море холодной рукой перебирает камни, в темноте ветер гоняет мрак... Я вижу жаркий маленький свет, очень далеко... впереди...
Может быть - сны...
Я вижу свет и иду к нему.
Это окошечко в стене, в нём - тот самый мужик, и он говорит мне ОЧЕНЬ ПРОТИВНЫМ ГОЛОСОМ, - Грязную тару - не принимаем.
И этот мужик, он в то же время, как бы я сам, то есть я вроде сам с собой говорю.
Я стою около окошка, в кромешной темноте, где-то о камни колышутся волны, свет только там, в этом окне, я стою рядом, а в руках у меня бутылка пива.
В этом мужике сидит маленьким огнём в темноте кусочек солнца.
Но ведь этот мужик - я?
Не знаю.
Я просто вижу свет.
Я - форель. Форель ничего не может знать.
Форель ничего не может знать.
***
Красная шапочка...
Когда я произнёс "Rotkäppchen", он спросил, - это что? Гриб?
О братьях Гримм Бергманн ничего не слыхал.
Заговорили о литературе мы вообще-то случайно.
*********************
Повторяющийся сон
Я упрямо лез по крутому склону. Сосны росли здесь, стремясь к солнцу, перпендикулярно небу, а не земле. Я карабкался, ломился сквозь какие-то кусты, а лес становился всё гуще и темнее. Чёрный лес. Где-то здесь прятался алхимик. Моё сердце томилось в колбе, запаянной и пыльной. Я слышал, как оно тикало за стеклом, слышал даже находясь далеко внизу, в городе. Это тиканье пробивало шум автомобилей. Я знал, что в двенадцать оно взорвётся, лопнет как бомба. Я знал это с уверенностью Золушки, танцующей на балу. Сказки никогда не врут.